Читать «Осень без любви» онлайн - страница 137

— От отца, Клавдия Петровна. Он говорил: «Если человек не видит лучшего в будущем, значит, он неправильно живет». Кстати, мой отец был учителем и, как Петин отец, не вернулся с фронта.

Все последующие дни для Ивана Александровича были наполнены хлопотами. Нужно было на зиму запастись углем, продуктами для интерната, утеплить школу. К тому же он вел занятия и большую внеклассную работу.

За хлопотами Курнев не заметил, как сильно изменилась Клава. Она похудела, под глазами появились синяки, и от того глаза казались еще больше, они пугали своею бесконечной глубиной.

Однажды ночью Иван Александрович проснулся от какого-то глухого стенания. Он прислушался и понял, что это плачет Клава. Курнев поднялся, прошел к комнате учительницы и увидел ее в приоткрытую дверь. В белой ночной рубашке, с распущенными волосами, Клава лежала на кровати и, уткнувшись в подушку, плакала сдавленно, приглушенно, боясь и стыдясь своего плача.

— Клава, что с тобой? — дотронувшись рукой до горячего плеча девушки, спросил он.

Она порывисто кинулась к нему и зашептала:

— Убей меня, убей, только не мучай…

Лицо ее было залито слезами.

Утром Иван Александрович сидел в пустом классе и писал: «Аня, отец мне как-то написал, что честность мужчины определяется его чистотой перед народом, Родиной. Я бы добавил, что и чистотой перед женщиной. Я должен сказать тебе правду. Моя любовь к тебе не угасла, но я встретил девушку, которую полюблю и которая будет мне верным другом на всю жизнь, в самом святом для меня деле. Не считай меня предателем, мной сейчас руководит великий долг перед отцом и своим будущим».

Курнев отложил ручку в сторону, засунул письмо в конверт. В класс вошла Клава. Она была в нарядном платье, какая-то воздушная, чистая, не похожая на себя. Девушка подплыла к Курневу, поцеловала в губы, обдав огнем, страстью, любовью, и шепнула:

— Я не стыжусь того, что было ночью, потому что я люблю тебя.

Потом она выпорхнула в коридор, там уже раздевались первые ученики.

На уроке Иван Александрович дал ребятам самостоятельное задание, оделся и вышел на улицу.

Стояла глубокая осень, тундра уже была покрыта снегом. С Севера тянула тяжелая, звенящая стынь. Море было забито торосистым льдом. Ивану Александровичу вдруг представилось, как мимо этих берегов почти триста лет назад проплывали побитые штормом кочи Семена Дежнева, как знаменитый Биллингс смотрел с моря в подзорную трубу и поражался пустынности этих берегов, как проходили мимо всего несколько лет назад красные корабли, как тонул во льдах у этих берегов «Челюскин». Он почувствовал прошедшее Время, и оно проросло в нем и зацвело молодым сильным цветом.

«Мы построим с ребятами здесь город, — подумал он, — и в нем будут мой отец, Клава и я».

Ване Курневу, директору самой маленькой и самой молодой школы на Чукотке, было восемнадцать лет.

Клавдия Петровна уехала от Курнева через два года. «Мне жалко своей молодости, мне надоела эта глухомань и работа на разрыв сердца», — оказала она перед отъездом.

В ту осень он остался один, охваченный сомнениями, горькой обидой, неизвестностью. Это было самое тяжелое время в его жизни — осень без любви и радостей. Ему опостылела работа, бесконечная мелкая суета, директорство. Он готов был бежать из этой глухомани вслед за Клавой, которую в ту осень даже не осуждал — удерживало одно: стыдно было предстать перед людьми в образе сломившегося человека, не таким, каким его хотел видеть отец. О многом он передумал в темные ночи. Он прошел сквозь боль и сомнения той осени, окончательно уверовав в правильности выбранного дела жизни. Это тогда он решил навсегда остаться в одной школе.