Читать «Осень без любви» онлайн - страница 134

Тундра, покрытая молодой сочной травой, гнала к морю горьковато-сырой запах полыни, трав и земли. На невидимом рубеже, у самой воды, запах водорослей и запах тундры встречались, старались побороть друг друга — каждый то отступал, то наступал. Чуткое обоняние человека улавливало эту борьбу.

Иван и Аня поднялись на холм, с которого хорошо был виден поселок, устье небольшой реки и море.

Души их наполнились чем-то таким, от чего закружилась голова, забилось отчаянно сердце, и мир, жизнь стали бесконечно любимыми и дорогими. Они впервые неумело поцеловались. Потом целовались долго, до тех пор, пока не заболели губы.

То были удивительные минуты в его жизни. Многое потом довелось повидать, но то очарование землей, морем, жизнью, вспыхнувшее в нем, никогда не покидало его.

Август Ваня Курнев провел у матери, которая работала завучем в школе одного из райцентров Чукотки. Там он и получил известие о гибели отца.

Война уже закончилась, они ждали отца с фронта. Письма на Чукотку тогда шли долгие месяцы, и с последним письмом, написанным отцом первого мая сорок пятого года, они получили известие о его гибели восьмого мая того же года.

Наверное, отец чувствовал близкую смерть, ибо последнее его письмо было обращено к нему, к сыну, оно написано как завещание.

«Сын мой, ты приобрел самую гуманную в мире специальность учителя. Истинный учитель тот, кто не считает педагогику только своей профессией — средством добывания куска хлеба, для кого это призвание — любовь на всю жизнь. Я рад, что ты пошел по стопам отца и матери. Учительство для вас есть и было смыслом всей жизни. Мы любили свое дело, отдавались ему до конца, и оно приносило нам радость. Любовь к учительству толкала нас на тернистый путь поисков и познания; мы не искали легких путей, а шли туда, где было труднее всего. Проверь себя и, если ты не ошибся, вручи всю жизнь без остатка этому большому делу. Жертвуй ради него всем, и тогда тебя не будет «жечь позор за бесцельно прожитые годы». И еще: найди себе верного товарища в жизни, горячо любящего, как и ты, учительство, такого товарища, каким была для меня твоя мать».

Эти строки из последнего письма отца он выучил наизусть.

Дорога к новому месту работы заняла у молодого учителя уйму времени. Самолеты в отдаленные поселки еще не летали, не ходили пассажирские катера и пароходы. Курнев добирался до поселка, в котором ему предстояло работать директором начальной школы, около месяца на пароходе-снабженце, завозившем на фактории и метеостанции продукты и одежду…

Единственная учительница на четыре класса, молодая девушка, всего два месяца назад прибывшая с материка, встретила. Курнева не скрывая радостных слез.

— Еще немного и я бы сошла с ума, — заявила она. — Они меня каждый день до слез доводят. Дети вербованных рабочих — отпетые бандиты: курят, матерятся, дерутся между собой.

Школа была совсем небольшой — круглое, убогое строение из ящиков, похожее на чукотскую ярангу. Для теплоты и прочности стены обложены дерном. Помещение разделено тонкой перегородкой на три части — два класса и раздевалка, в центре стояла большая печь. С южной стороны к школе пристроен «аппендикс» — это библиотека, и учительская, и здесь же жила учительница. Окна в школе были не в стенах, как в нормальных помещениях, а на крыше. Зимой «большую ярангу», как звали школу чукчи, сильно заносило снегом, крышу откопать было гораздо легче.