Читать «Осень без любви» онлайн - страница 130

Евгений Фролович Рожков

Трудно сказать, поверила столь разновозрастная аудитория (в кружок были собраны ученики 4–10 классов) в слова Гроссмейстера или нет, приняли они его умозрительные рассуждения или отвергли, но факт остается фактом — на занятия кружка ученики ходили аккуратно. Скорее всего, тут свою роль сыграла болезненная популярность шахмат среди родителей. Сам Гроссмейстер в собственную гипотезу о будущем шахмат верил свято. Эта-то вера и помогла ему нафантазировать, что судьба у него завидная, счастливая, что цель жизни по-государственному благородна и важна. Он жил ради шахмат и всей жизнью старался показать, что шахматы для человека превыше всего. Пристрастие свое к разыгрыванию всяких призов он оправдывал тем, что на данном этапе популяризации шахмат — это один из главных рычагов к достижению цели, поголовному приобщению людей к игре в шахматы (выражение самого Гроссмейстера), что со временем эта болячка отпадет, как отпадает материальная заинтересованность от возвышенного труда. Гроссмейстер все-таки был психологом и понимал, что на людском азарте можно спекулировать.

Что только не говорили о Гроссмейстере в поселке! Одни считали его чуть ли не гением. Работать кочегаром и играть в шахматы на уровне настоящего гроссмейстера (почему они так считали — непонятно) в их сознании ассоциировалось только с гениальностью. Другие, наоборот, считали приезжего шахматиста самым натуральным шарлатаном.

— Такие люди, как этот Гроссмейстер, — социальное бедствие, — говорили они. — Он развращает людей, отвлекает их от истинных целей в жизни. Такие, как этот, безграмотный кочегаришко, ничего в жизни не сделали и сделать не могут. Тщеславие-то у них болезненное, льстит им быть первыми, вот они из кожи-то лезут, заражают людей шахматами, чтобы самим возвыситься над ними. Таких вирусоносителей надо изолировать.

— Ну это уж слишком, — возражали более умеренные. — Обыкновенный он человек с кой-какими способностями. Страсть-то к шахматам у него искренняя. Ну а тщеславие — это дело другое. Век такой нынче, все тщеславны. Пустое тщеславие — главная зараза века.

Более практичные считали, что вспыхнувшая в поселке шахматная эпидемия — полезное, нужное дело, и исходили они из простого: чем бы мужики не тешились, лишь бы водку не пили, от которой все зло на свете. Действительно, в поселке сократилась продажа спиртного, на руднике уменьшились прогулы. Но эпидемия все-таки наносила ущерб производству. В перекуры играли в шахматы, и потому они удлинялись, заядлые шахматисты прямо во время работы начинали спорить — выяснять отношения, и это тоже каким-то образом отражалось на производительности. Но в целом, за счет сокращения прогулов рудник выигрывал от этого увлечения рабочих. Правда, местком нес убытки. Теперь в шахматы состязались все: бригада с бригадой, цех с цехом, участок с участком, и все наседали на местком и требовали призов. В графе соцобязательства «культурный досуг» писали в цехах как по трафарету — «соревнования по шахматам».