Читать «Осень без любви» онлайн - страница 115

Нет в живых ни моей матери, ни бабки Шуры. Куда ж они ушли, все те, кто защищал и растил нас? Куда уходят?

В юности моей страстью было чтение книг по истории. Я читал все подряд, и все поражало мое воображение: и восстание Спартака, и буддизм, и погребения в Триалети, и образ полуобнаженной богини целомудрия средневекового Цейлона Патини-Деви, и Троянская война, и казнь Марии Стюарт, и зверства императрицы Цыси. В голове моей все перемешалось, все перепуталось, и я боялся жить. Когда я только приехал на Чукотку, совершенно ничего не зная о ней (в детстве, правда, видел кино «Алитет уходит в горы»), и когда оказался в тундре — был поражен обилием растений, хорошо знакомых мне. Тут росла ромашка, иван-чай, трищетинник, щавель, дикий лук, полынь, карликовая березка, карликовая смородина, шиповник, ольшаник, ивняк, стелющийся по земле карликовый кедр — стланик. Меня окружал мир с детства знакомых мне растений, но все они были в десятки раз меньше тех, что росли на материке — это был мир карликов, и я был среди них Гулливером. Правда, попадались отдельные особи неимоверной величины — осока в рост человека и ромашки с такими большими лепестками, что по величине только чуть-чуть уступали лепесткам знаменитого тюльпана Уайта-Триумфатора. Откуда пришли эти растения? С материка? Постепенно приспосабливаясь к скудным землям и суровому климату и превращаясь в карликов или наоборот, отсюда они начали завоевывать землю, разрастаться, увеличиваться? Вообще-то это для меня было не столь уж важно. Главное — поражала стойкость растений, приспосабливающихся к жизни на суровой земле. Всякий раз, когда я смотрю на эти растения, — символ мужества, — любовь к жизни переполняет меня.

К костру по отливной полосе подъехал «Бобик», старенький, с латаным тентом и дребезжащими погнутыми дверками. За рулем сидел Олег Степанович Сорокин, начальник райсельхозуправления.

— Давай-ка, дружок, собирайся, — вылезая из кабины, вместо приветствия, обратился он ко мне. — Звонил твой начальник, велел срочно возвращаться домой. Совещание у вас там какое-то.

— А вы, Олег Степанович, так все не можете бросить свою колымагу? — пожимая руку приехавшему, спросил Семенович. — Новую-то бережете.

— Добью одну и примусь за другую. Как вам спалось?

— Спалось ничего. Распогодилось, стало совсем хорошо.

— Ты поторопись, часика через два самолет будет. Нам до поселка еще полчаса добираться, — подгоняет меня Сорокин.

— Плов как же, вот-вот готов будет.

— Ничего, Семенович, приедет он к нам на следующее лето, подгадает такое время, чтоб совещаний никаких не было, мы уже его и попотчуем.

— Мы чавычу тут поймали, здоровенную, так насилу на глубину столкнули. — Я руками показал длину и толщину рыбины.

— Молодцы! Ведро икры в ней, вот и посчитайте, сколько мальков появится. Глядишь, лет этак через двадцать начнем промышлять.