Читать «Форс-мажор. Рассказы» онлайн - страница 194

Ненавижу писать письма.

Легенда

Дедовщины в нашем мореходном училище никогда не было. Но к старшекурсникам мы, начинающие курсанты, относились с уважением. Еще бы – за их плечами походы на учебном паруснике, мореходная практика на всевозможных морях и океанах, жизнь, полная событий и приключений, которые нам, салагам, еще и не снились.

Правда, чем-то выделялись среди них немногие. Одной из наиболее ярких личностей, по моему твердому убеждению, был курсант третьего года обучения Арзамасов.

Самый популярный образ курсанта больше всего соответствовал представлению о гусарах: чисто выбрит и слегка пьян. Быть чисто выбритыми по причине молодости и ежедневных осмотров труда не составляло. Слегка пьяными бывали, наверное, все, но не часто. Хотя одним это удавалось чаще, чем другим. Арзамасов, несомненно, относился к первой категории. Но в этом отношении конкурентов у него было более чем достаточно. Единственным и неповторимым он был в одном – Арзамасов писал стихи.

Дар писать стихи, конечно, не самый уникальный, мало кто не подвизался в молодости на этом поприще. Но Арзамасов делал это воистину вдохновенно, рифмы сыпались из него, как из рога изобилия, и окружающие быстро понимали, что рядом с ними не признанный пока гений, человек будущего, о котором когда-нибудь можно будет с гордостью сказать: «А, Арзамасов, как же, прекрасно его знаю, спали на соседних койках в одном кубрике. А сколько мы выпили вместе!»

Стихи Арзамасова ходили среди курсантов в рукописных списках, писал он исключительно на животрепещущую морскую тему о женщинах, о плотских утехах, и мне до сих пор помнится оттуда что-то вроде:

«Касаться ее так сладко. Кровать заменял нам стол. И я поднимал украдкой Измятый ее подол…»

В курсантских кругах женская тема и вообще была горячей. Считалось, что в далекие прежние времена наш спальный корпус занимал Институт благородных девиц, и это обстоятельство почему-то сильно распаляло воображение скованных суровой морской дисциплиной курсантов. Училище располагалось у парка на бульваре Кронвальда, напротив анатомического корпуса, куда частенько приходили на занятия будущие врачихи. Рядом, на тогдашней Свердлова, а ныне Стрелниеку разместилось женское общежитие текстильного техникума, завести подружку было несложно. В теории. На практике же удавалось это далеко не каждому.

Арзамасов был худым, высоколобым парнем с горящими глазами, и мы искренне верили, что все описанное им в стихах взято из его личного опыта. Тем более что вскоре все подтвердилось достаточно официальными данными.

В высоких кабинетах Министерства морского флота было решено внедрить в учебные заведения военные кафедры. Начальника училища, любимого курсантами высокого красавца и капитана дальнего плавания Акита, заменили на выходца из партийных кругов – низкорослого и одутловатого, с глазами навыкате Клявиныиа. Каждый из нас его искренне ненавидел, а он, в свою очередь, в каждом курсантском неуставном деянии усматривал происки американских империалистов. Восемьсот курсантов выстраивали на плацу перед жилым корпусом, Клявиныи прогуливался перед нашими рядами в сопровождении мамаши обесчещенной, с невыполненным обещанием о женитьбе девицы, или с прохожим, под ноги которого упала вылетевшая из училищного окна бомбочка из антверпенского магазина приколов, и громогласно обещал вывести американских приспешников на чистую воду. Мореходные училища получили статус полувоенных, для укрепления дисциплины в штат были введены кадровые офицеры в чине не ниже капитана, началось закручивание гаек. Не только у входа в училище, но и в каждой роте выставлялся круглосуточный пост из дежурного и дневальных, еще один пост находился во дворе, перед учебным корпусом. Офицеры регулярно обходили посты, проверяли бдительность. Муха незамеченной не пролетит!