Читать «Человек из-за Полярного круга» онлайн - страница 4
Леонид Леонтьевич Кокоулин
«Пойду-ка в магазин, погляжу, чем на передовой снабжают. Отец, бывало, говаривал: «Если хочешь узнать, как живет в этом городе люд, в душу заглянуть, — иди на кладбище. В музеи не ходи. На кладбище. Как хоронят, так и живут». Теперь все больше по магазинам судят…»
Михаил задвинул под койку чемодан и вышел на улицу. Взял курс, как ему показалось, к центру Заполярного и не ошибся, хоть и туман был, словно марлю накинули на дома. Михаил все равно разглядел горком — двухэтажный дом, доску Почета — белеет парусом одиноким… А мороз давит. Михаил и воротник поднял, и втянул поглубже руки в рукава куртки, прибавил шагу, вглядываясь, куда бы заскочить погреться — душа терпит, а вот коленки зашлись, навылет простреливает.
— Где тут почта, телеграф или магазин? — спросил Мишка встречного.
— Правильно идешь, будет сворот налево, сворачивай.
— Есть, — сказал Михаил и затрусил по середине улицы. Мороз прожигал. Хорошо берет, собака, грызет. Пихала мать ватники, не взял, обормот.
Потянуло одеколоном, лаком. Михаил — в дверь, так и есть — парикмахерская, и народу никого. Сбросил пальто. Сел в кресло.
— Как вас? Под бокс, полечку, старомодно?
— Делайте, что дольше.
Пока парикмахер чирикала ножницами, колени немного отошли, заныли.
«Потом досмотрю столицу, — решил Михаил, — а то пробегаю матрац, одеяло. Ночью кого искать?»
Прибежал в барак, в коридоре наткнулся на кудлатого старика с закисшими глазами.
— Ну, я комендант крепости, а ты кто — Пугачев, капитанская дочка? — дыхнул Михалев на Михаила спиртным. — Михалева все знают, знают и любят, я тут с самого основания дюжу. А ты с материка? Если к Первухину, повезло. Так и скажи, имеешь заполненную стеклотару — ставь. Все равно полагается, потом будешь жалеть. Матрац я тебе и так дам, два дам, одеяло, а вот подушек нет. Мою возьми — на лебяжьем пуху. — Комендант потянул Михаила за рукав по коридору и втолкнул в узенькую комнатку. В комнате с одной стороны от пола до потолка лежали полосатые матрацы, с другой — стояла кровать Михалева. Окно все было запечатано льдом, из льда торчали рыжие окурки.
Михалев подпрыгнул, стянул верхний матрац, кинул со своей кровати плоскую, как блин, подушку.
— Пользуйся. Михалев на кулаке проспит, забирай. Постой. — Михалев полез под кровать, достал оттуда сверток. — Бери, на лебяжьем пуху. — Из дыр торчала грязная вата.
— Новое, — сказал Михалев и посмотрел на Мишку. — Новое. Других нет. Самое новое, новее не бывает…
Михаил бросил на матрац подушку и одеяло, скатал все и пошел к себе. Сосед по койке сидел с закрытыми глазами и курил.
Михаил бросил матрац, пружины ржаво хихикнули. Сосед открыл глаза, поздоровался. И опять закрыл.
Михаил рассматривал соседа. Немолодой, лысина, венчик серых волос.