Читать «Одиночество волка» онлайн - страница 51

— Андроныч! Ты, давай-ка прикинем, чего нам взять? — говорит Волов. О том, как расплачиваться, есть договоренность.

— Нет ничего у Андроныча! — окрысился Кусев. — Андроныч мухлер, Андроныч народ забижает! Андроныч у местного населения шкурки выманивает!

— Ты, Андроныч, мне мозги не полоскай! Я могу с тобой и по-другому. Пойду!..

Кусев понял последние слова, как угрозу, и вновь взорвался:

— Пугаешь? — И сразу стал остывать: — Ну да, стукачом в газетках заделался, можно и пужать.

— Брось чушь-то пороть! Давай дело делать.

— Чушь! Он притворяется! — Подошел вплотную квадратный, насупленный. — Кубанцева кто на мель посадил? Не так, мужик, едешь по нашей земле! процедил. — Тут братство должно быть и товарищество. Он свое заработал возьми, ты свое — возьми, не мешай. Тебе лес дают? Дают. Не всем дают, не всех во главу поставят. Цени. И сопи под нос… А так, знаешь…

— Ты что же, думаешь, я на тебя контроль наслал?

— А кто? До этого жили — ничего. Ты приехал — два раза уже из района наскакивали. Им вроде и работы другой нету — только Кусев. — Сразу мягчает: — Ладно, давай, что хочешь. Напишу…

Нервно выписывает на клочке газетной бумаги провиант и, естественно, горючее. Для Женьки-продавщицы главное не форма — содержание. Чтобы с кусовским крючком.

Завершая этот крючок, Кусев приводит такой пример: Валеев, конечно, придурок, все знают. Но попробовал он пожаловаться на Кубанцева — лечился долго. И опять, гляжу, минут двадцать тому, после встречи с Витькой, юшка из носу у Валеева. Они местные, они тут все делают по-своему. И — юшка! Вот так быть писателем на севере! Ты здоров, — Кусев передает Волову газетный клочок-бумажку, — но подстерегут. И Мамоков не услышит!

Приносит Женьке-продавщице этот клок с витиеватой подписью Кусева. Женька берет, виляет крупными бедрами, нагибается за товаром низко.

— Сан Тимофеич, вам неукоснительно! — смеется зазывающе. — Только бутылок у вас тут больше значится, а вы за меньше оплачиваете!

Женька лыбится во все свое зеркало.

— Да?

С криком, руганью — вдруг бригадир откажется — Миша Покой, присутствующий по случаю неполноправного члена коллектива, закрывает своим телом амбразуру прилавка. Соперников у него пропасть. Первый, и самый нахальный, — Сенька Малинов. Ужом просовывается вперед бессильного сегодня Миши Покоя.

— Я с трактором чуть не искупался! — обращается к продавщице. — Не хорошо говорите, Женечка: «На нет и суда нет!» Не сожалеете!

— Я тоже под началом хожу! — отбрехивается Женька. — Людям-то настоящим дают. А вам, бичам, каждый день праздник. — Оглядывается: Вася, не суй свою замусоленную десятку. Ты ведь пить-то собирался бросить? Хотел расписку писать, когда на работу в лес просился.

— Так она же не заверена еще!

— Уж Вася скажет! — смеются бабы.

Обычно безмятежный, Миша Покой, еще не знающий, что его вычеркнули из списка, в очереди горластый, чванливый, злой. Спесь, упрямство, самомнение так и прут из него.

— Кто тебе даст? — допрашивает он Сеньку Малинова и теснит его в угол магазина, где навалены пустые ящики, бочки, мешки из-под сахара и крупы. С трактором он искупался! Где ты теперь на тракторе искупаешься? Врешь! Это только нам.