Читать «Без обратного адреса» онлайн - страница 208

Таким образом, мой муж, автор саги «Шаг винта», не знает о том, что он Томас Мауд. Я понимаю, что не имела права решать за другого человека такие важные вопросы – но что оставалось делать, если под угрозой было наше счастье? До сих пор не уверена, что мое решение было правильным. Наверное, кто-нибудь на моем месте лучше решил бы эту трудную задачу – совместить нашу идиллию и писательский успех. Я не смогла. Хотя не одну и не две ночи провела в тяжких размышлениях.

В любом случае вы, приняв мои условия, позволили нам с мужем еще много лет вести счастливую жизнь в Бредагосе. Отчего я и думаю, что в конечном счете была не так уж не права в своих решениях. И сейчас, из глубин моей наступающей неподвижности, благословляю каждый час, проведенный нами вместе. Я уверена, что большие деньги, роскошь и светская жизнь преуспевающего писателя не дали бы нам большего. За эти годы Эстебан научил меня, что истинное счастье заразительно: чем счастливее был он, тем счастливее становились мы, его близкие.

Очень прошу не сообщать Эстебану содержание письма. Сможет ли он меня простить? Боюсь, это исказит его воспоминания обо мне и ему будет трудно с этим жить.

Благодарю вас еще раз за годы, которые вы позволили нам прожить в покое и счастье. Если мое решение принесло кому-то неудобства или неприятности, то глубоко сожалею и прошу меня извинить.

С уважением,

Алисия Руисеко».

Давид узнал почерк мгновенно. Да, мадридский графолог был прав: писал человек образованный, ясно мыслящий, чувствительный, альтруист и с большим воображением.

То есть Алисия.

Давид открыл книгу. Название: «Поиск». Имя автора: Эстебан Паниагуа. На первой странице посвящение, написанное от руки. Почерк неровный и немного корявый. «Нет, ты не помогаешь мне жить. Ты и есть моя жизнь».

В его руках был оригинал первого тома саги «Шаг винта». Единственный экземпляр. Предмет такого рода в среде коллекционеров стоит миллионы. Но этот много значил только для одного человека, того, кому был подарен, того, кто вдохновил автора на создание книги. В селе у Давида не было ни одного собеседника, который забыл бы подчеркнуть необыкновенные качества Алисии, но только теперь он, пройдя трудный путь, осознал их слова.

Давид вышел из таверны, ощущая необходимость двигаться. Нужно успокоиться и привести в порядок мысли. Фразы из письма Алисии нервно плясали у него перед глазами. Надо выработать план действий. Требование Алисии ничего не сообщать Эстебану ставило Давида в трудное положение: невозможно не думать о его огромной известности во всем мире, о благодарности, которую к нему питали читатели. Миллионы человек. Как можно это игнорировать? Писатели-то вон как борются за то, чтобы их книги читали, ходят к читателям на собрания, улыбаются им, подписывают книги… То, что Алисия приняла решение, по которому Эстебан никогда не узнает о своей славе, не почувствует законную гордость за прекрасный труд, казалось Давиду чудовищной несправедливостью. Если он все расскажет Эстебану, его, Давида, совесть и не шелохнется! Это не станет предательством ее памяти. Давид всю жизнь работал с писателями и не знал ни одного, кто отказался бы от читательского признания. Четырнадцать лет Алисия хранила в секрете писательский дар своего мужа, и он продолжал сочинять. А если бы узнал об успехе первого тома, продолжил бы? Или писал бы по-другому?