Читать «Славяне и скандинавы» онлайн - страница 218

²¹⁷ Мельникова Е. А., Никитин А. Б., Фомин А. В. Указ. соч., с. 35–38

Уровни и этапы развития славяно-скандинавских отношений IX—XI вв.

Итоги междисциплинарных исследований русско-варяжских связей, основанных на комплексном анализе археологических, нумизматических, письменных и языковых данных, нашли выражение в появившихся к началу 1980-х гг. вариантах периодизации славяно-скандинавских отношений, соотнесенной как с основными этапами образования Древнерусского государства, так и с внутренней динамикой «эпохи викингов» в Северной Европе²¹⁸. Показательно при этом, что расхождения в оценке некоторых частных хронологических рубежей, равно как соотношения тех или иных конкретных факторов на каждом из выделенных этапов, не заслонили главных, определяющих результатов, достигнутых при современном состоянии изучения проблемы, а именно: во-первых, определяющей роли для развития русско-скандинавских отношений (и шире, международных отношений в системе всего Балтийского культурно-экономического региона IX-XI вв.) социально-экономических, политических и культурных процессов, разворачивавшихся в восточнославянском раннефеодальном обществе Древней Руси; во-вторых, основанного на структурной сложности этих процессов многопланового и многостороннего характера славяно-скандинавских отношений, охвативших различные структурные уровни исторической действительности: экономики, общественно-политической структуры, культуры и идеологии раннефеодальных обществ Древней Руси, Скандинавии и других стран Балтики. В соответствии с этими уровнями русско-скандинавские отношения принимали многообразные, лишь постепенно раскрывающиеся во всем своем богатстве формы; взаимодействие было плодотворным для всех участвовавших в нем сторон, определив качественные характеристики раннесредневековой культуры стран Балтики²¹⁹.

Систематизация данных о формах этого взаимодействия, несомненно, определяет дальние и интересные перспективы исследований, организация которых должна стать не только междисциплинарным, но и международным научным предприятием. Однако могут быть выделены, с определенной долей обобщенности, основные уровни или аспекты славяно-скандинавских контактов²²⁰.

I. Материально-ценностный уровень. Наиболее доступный для археологического изучения, он представлен артефактами и материальными ценностями, включая драгоценные металлы. С начала IX в. это прежде всего серебро: восточное, поступавшее с территории Древней Руси и обеспечивавшее жизнеспособность балтийской экономической системы, а на определенном этапе - западное, с последних десятилетий X в. Роль Древней Руси в экспорте серебра определялась ее господствующим положением на водных путях, связывавших Север Европы с исламским миром; основная часть поступивших ценностей (не менее 60%) нашла применение во внутреннем древнерусском денежном обращении, обеспечивая развитие экономики древнерусских городов на этапе формирования, а главным образом стимулируя становление феодальных отношений (в арабском серебре реализовывалось первоначально собранное в виде пушнины «полюдье», видимо уже в первой трети IX в. осуществлявшееся в общегосударственном масштабе и до середины X в. сохранявшее значение основной формы раннефеодального отчуждения избыточного общественного продукта в пользу господствующего класса)²²¹. Значительная часть серебра (свыше 40% или, ориентировочно, от 3 до 5 млн. марок) поступила во внешнее, балтийское обращение, составив в нем более половины валютного фонда. При этом ничтожная доля (0,25%) приходится на военные субсидии 882-1054 гг.-«варяжскую дань» в сумме 300 гривен (75 марок серебра), ежегодно взимавшихся с Новгорода и шедших, очевидно, на оплату сторожевого варяжского отряда, вероятнее всего обеспечивавшего безопасность в акватории Финского залива. Некоторая часть восточного серебра была получена викингами в виде военной добычи во время закаспийских походов «русов» в 860-х, 910-х, 940-х и 1040-х гг., которые были организованы киевскими князьями в соответствии с условиями заключавшихся в эти годы русско-византийских договоров²²²; участие варяжских контингентов в этих походах отразилось не только в русских, арабских, грузинских источниках, а также скандинавских рунических надписях, но и в распределении арабского серебра в погребальных комплексах могильника Бирки (особенно показательна концентрация монет в богатых камерных погребениях X в., связанных с феодализирующейся военно-дружинной свейской знатью)²²³. Несомненно, однако, что основная часть монетного серебра, особенно представленного в кладах длительного накопления, была результатом интенсивных и многоступенчатых торговых операций. Они же во многом способствовали распространению в скандинавских, древнерусских и прибалтийских памятниках различных видов артефактов, связанных с торговлей или же функционированием приморских и речных торгово-ремесленных поселений с полиэтничным населением.