Читать «Обычная женщина, обычный мужчина (сборник)» онлайн - страница 49
Мария Метлицкая
Катька, не зажигая света, стояла на кухне и задумчиво смотрела в окно.
– Плохи дела, Вов. Чувствую – очень плохи. А ведь он, – всхлипнула она, – единственное, что у меня осталось из той жизни! Понимаешь?
Васильев ободряюще погладил жену по плечу.
Утром поехали в институт Герцена – дядя Аркадий признался, что приехал
– Надежд почти не оставили, – он жалко улыбнулся и развел все еще пухлыми ручками, – но… попробовать-то надо! Да и деньги, слава богу, есть – грустно вздохнул он, – хотя… Даже жалко их тратить, – тут он улыбнулся, – на это. – Губы у него задрожали. – Ей-богу, жалко. Все бы – вам. И на дело! Квартиру бы поменяли, машину купили.
Катька заверещала и расплакалась. В общем, двинулись…
Все было плохо. И даже очень плохо. Пока Катька одевала дядьку, Васильев пошел в ординаторскую говорить с врачом. Тот был предельно краток, все подтвердил и определил сроки – месяца два от силы. Ну, если повезет, полгода. Пробовать что-то можно, но смысла нет – только мучить. Пусть доживает «красиво» – ест, пьет, ходит в театры и рестораны. Жаль – не лето. Можно было бы на море. Он, говорят, бывший одессит?
– Бывших одесситов не бывает, – глухо откликнулась Катька, возникшая на пороге ординаторской.
Дядю Аркадия забрали, разумеется, к себе. Варька была срочно отправлена к бабке. Катька взяла отпуск и неотлучно находилась при дяде. Все привозилось с рынка – свежайший творог, деревенские яйца, парная телятина, гранаты, помидоры.
А ему однажды захотелось селедки и пива… Катькину диетическую стряпню дядя Аркадий жевал обреченно – не хотел обижать хозяйку.
Один раз поехали в театр – на втором действии он уснул. Как-то раз отправились в ресторан – заказали улиток и лангустинов. Он ел, приговаривая, что раки и омуль – ни в какое сравнение.
Немного выпил белого вина. Включили телевизор – шел какой-то старый фильм. Дядя Аркадий смотрел и блаженно улыбался… Пока сон не победил его.
Он то и дело причитал, что «принес им столько хлопот, что совесть мучает». И зачем, мол, только «приперся, старый дурак»! Корил себя, просто уничтожал. Катька читала ему вслух О’Генри. А Васильев играл с ним в шахматы.
Дядя Аркадий плакал и смеялся. Каждый вечер спрашивал:
– Ну я молодцом? На троечку или выше?
Еще они подолгу разговаривали с Катькой, вспоминая «старую жизнь», Одессу, Новосибирск, родню. Он помнил все Катькины детские «примочки и прибамбасы». И еще… он все время говорил про Лилечку – Катькину мать и его, васильевскую, «малознакомую» тещу.
Катька держала дядю Аркадия за руку и смахивала слезы.
Как-то вечером он сказал:
– Завтра разбери баулы, Катюнь, – и кивнул на свой большой, дорогой светлой кожи неразобранный чемодан. – Завтра, – тихо повторил он и закрыл глаза.
Умер дядя Аркадий в два часа ночи. Так тихо, что они не заметили. По дороге в туалет Васильев подошел к его кровати и наклонился к нему. Было так тихо, что он сразу все понял. Измученную жену решил не будить до утра, до рассвета размышляя: а правильно ли он поступил? И вообще – можно так поступить? Или – ни в какие ворота?