Читать «Сергей Есенин. Биография» онлайн - страница 12

Спас-Клепиковская второклассная учительская школа в 1910-1920-е годы

Рисунок А. Е. Хитрова (с дарственной надписью Ю. Л. Прокушеву). 1960-е

Об отношении к религии в позднейших автобиографиях Есенина, как правило, сообщаются весьма противоречивые сведения, зависящие от того, кем он хочет предстать перед читателем в данную минуту: закоренелым безбожником и смутьяном или же благостным тихоней, напитавшимся верой от самой Земли и от своих патриархальных родственников. В первом случае Есенин отрезает: “В бога верил мало. В церковь ходить не любил”. Или разыгрывает простодушного собеседника: “С боженькой я давно не в ладах. Дед считал меня безбожником, крестился, когда меня видел. Как-то из озорства я отрезал кусочек деревянной иконы, чтобы разжечь самовар, – какой скандал был! Вся семья меня чуть не прокляла”.

Во втором случае приводятся сомнительные сведения о дедушке-старообрядце и о детских странствиях с бабушкой по всем русским монастырям. “Есенин недаром вырос в раскольничьей семье, недаром с детства копировал образа новгородского письма (! – О. Л., М. С.), недаром слушал от своего деда-раскольника библейские легенды и каноны святых отцов, – со слов самого поэта делился с читателями в 1918 году доверчивый В. Львов-Рогачевский. – <…> Он учился в большом торговом селе Спас, где был древний храм Спаса, и ему казалось, что там, около родного Спаса, и родился маленький Исус”.

Скорее всего, в молодом Есенине, как и во многих подростках его возраста и темперамента, органично уживались тяга к вере и восхищение красотой церковной службы со скукой от долгой протяженности этой службы и с мальчишеским озорством. Е. Хитров, есенинский учитель, пишет, что “церковные службы и пение” будущий поэт “любил, хотя сам пел плохо” . А. Чернов, есенинский соученик, вспоминал: “Нам вменялось в обязанность читать шестипсалмие в церкви во время всенощной по очереди. Сергей Есенин обычно сам не читал, а нанимал за две копейки своего товарища Тиранова”. И. Розанову в 1920-х годах поэт рассказывал, сознательно или по привычке пережимая то в ту, то в другую сторону: “В детстве были у меня очень резкие переходы: то полоса молитвенная, то необычайного озорства, вплоть до желания кощунствовать и богохульничать”.

Возвращаясь к московскому периоду жизни Есенина, процитируем еще одно его письмо к Панфилову, относящееся к марту-апрелю 1913 года: “Гений для меня – человек слова и дела, как Христос. Все остальные, кроме Будды, представляют не что иное, как блудники, попавшие в пучину разврата. Разумеется, я имею симпатию к таковым людям, как, например, Белинский, Надсон, Гаршин и Златовратский и др. Но как Пушкин, Лермонтов, Кольцов, Некрасов – я не признаю. Тебе, конечно, известны цинизм А. П<ушкина>, грубость и невежество М. Л<ермонтова>, ложь и хитрость А. К<ольцова>, лицемерие, азарт и карты и притеснение дворовых Н. Н<екрасова>, Гоголь – это настоящий апостол невежества, как и назвал его Б<елинский> в своем знаменитом письме <…> Когда-то ты мне писал о Бодлере и Кропоткине, этих подлецах, о которых мы с тобой поговорим после”.