Читать «Тринадцать ведьм» онлайн - страница 139

Добродеев сосредоточенно думал.

— Даю наводку. Отбрось всех, кто ничего не знал.

— В смысле не знал, что Шепель был в доме? — Добродеев задумался. — Ну тогда остается один Крамер… Это Крамер?

— Бинго! Это Крамер, Леша. Затеять все мог только один человек — тот, кто мог доказать, что Шепель был дома в роковую ночь, а значит, мог убить жену.

— Ты хочешь сказать, что Шепель не убивал жену?

— Именно это я хочу сказать. Увидев Шепеля, тайно появившегося в доме и не лезущего на глаза публике, Крамер понял, что у него появился шанс с ним сквитаться. Сквитаться с успешным, жестоким, прущим напролом Шепелем, из-за которого он потерял деньги, который не взял его в бизнес, по сравнению с кем он чувствовал себя ничтожеством. Возможно, было что-то еще. Он убил Викторию, понимая, что в убийстве обвинят Шепеля, и свидетелем обвинения будет он сам. Главное — Шепель был в доме, и алиби у него нет. Убийства Виктории ему показалось мало: а вдруг Шепелю удастся сорваться с крючка, адвокаты докажут убийство в состоянии невменяемости, отмажут, и он придумал схему с мнимым шантажом…

— Что значит мнимым?

— Потому что шантажа как такового не было. Крамер не шантажировал Шепеля, он попросту начал убивать всех, кто был на юбилее Виктории Шепель, рассчитав, что в убийствах обвинят Шепеля. Тот был в доме в ночь убийства, был кто-то, кто его видел и якобы стал шантажировать, вот он и стал убивать всех подряд.

— Почему ты думаешь, что Крамер его не шантажировал?

— А как, по-твоему, Леша, стал бы Шепель платить за преступление, которого не совершал? Не стал бы. Никто не стал бы, так как это не имеет смысла. Шепель не убивал жену и не стал бы платить. Если бы дошло до шантажа, он признался бы, что да, был в доме, так получилось, но не убивал! Узнав об убийстве, был потрясен, смалодушничал и не сообщил об этом следователю, о чем сейчас сожалеет. Нанял бы Рыдаева… и так далее. То есть соскочил бы с крючка, если коротко. Ему незачем было платить. И Крамер решил довести ситуацию до точки кипения, после которой вина Шепеля стала бы очевидной: убийство, шантаж и новые убийства. А потом он отправил бы следователю фотку Шепеля с датой. Якобы оставшийся в живых гость понял, что происходит, и испугался. Ну, допустим, шантажировал… что было, то было, о чем сожалеет. Как-то так.

— То есть ты хочешь сказать… — Добродеев задумался. — Невероятно! Крамер убийца? Черт его знает, Христофорыч… а ты уверен? — Он смотрел на Монаха, словно пытался определить, не дурачит ли тот его. Монах кивнул, что уверен. — Мнимый шантаж, интриги, коварство, ведьмовство… Знаки! Это же какие изобретательные мозги надо иметь! Прямо Средневековье! Даже не знаю… — Журналист все еще пребывал в состоянии обалдения.

— Меня тоже с самого начала занимал вопрос: зачем знаки? Допустим, некто хочет устранить парочку неугодных людей, которых никто никогда между собой не связал бы, если бы не знаки. Зачем, спрашивается? Ни я, ни ты, ни Шепель не стали бы оставлять знаки. Они просто не нужны! Жертва шантажа убирает шантажиста, схема простая, как прямая линия. А наш убийца нагнетает интригу, упивается сложными схемами, увлекается шарадами, что выдает в нем человека творческого, с огоньком. Правда, недопонятого и недооцененного, что опасно само по себе. Ида сказала, что Крамер историк по образованию, написал пару приключенческих пьес, которые не сумел никуда пристроить… даже нашему театру предлагал, но там не вняли; увлекался детективами. Похоже, Леша, что наш невостребованный гений написал третью пьесу и, собираясь покинуть город, хотел громко хлопнуть дверью. И начал с Пети Звягильского… тут смешались и банальная зависть, и желание отомстить всему театральному цеху. Вот он и придумал знаменитому актеру феерическую роль в своей пьесе. Это чисто гипотетически, как ты понимаешь, я ни на чем не настаиваю. Я человек скромный.