Читать «Осенний лист, или Зачем бомжу деньги» онлайн - страница 175

Бирюк уселся в кресло, искоса взглянул на кучу долларов и завёл неторопливый мысленный разговор с самим собой.

— Что делать с этими деньгами, а, Бирюк? Гульнуть напоследок? Взять с собой Майку (думаю, она не откажется) и махнуть по Европам? Погреть старые больные косточки на нерусских пляжах?

— Здесь в тихом уютном номере «Приюта убогих» под тёплым одеялом из верблюжьей шерсти тоже не холодно.

— Может, тебе, Бирюк, захотелось поплескаться в море? Или в океане? Чего мелочиться?

— В персональной ванне мне сейчас комфортней. Температуру можно регулировать. А в море холодно. И всякая дрянь морская — рыбки, медузы. Акулы, пираньи всякие…

— Просадить часть бабок в казино? Оттянуться по полной? Побарагозить всласть?

— Ещё чего! Отдать ни за что, ни про что, деньги каким-то дармоедам заморским! Хрен им!

— Можно попить дорогих коньяков, поесть омаров.

— Ох, да что, омары! Овсянка и манная каша! Здоровая пища. И желудок не болит и со стулом полный порядок. Да и не хочется что-то ничего. Вон, в холодильнике полно всего, а аппетита нет ни грамма. В тумбочке коньяк. Захочется водки или вина, скажу Сеньке-сантехнику, принесёт. Но не хочется. Ни коньяку, ни водки, ни вина.

— Хочешь заняться любовью с Майкой? А что? Вдруг получится?

— Да какой из меня любовник? Шевельнулось что-то, я уж решил — смогу! А что я смогу? Это большой вопрос. Да, ёшкин кот! Ушло моё время. Да от меня Майка в первую же ночь к какому-нибудь негру с твёрдыми мышцами в койку прыгнет. Только трусики её беленькие сверкнут.

— Значит, не желаешь шикарно провести время и встретить смерть на огромной гостиничной кровати президентского номера? В объятиях Майки? Ну ладно, не Майки, какой-нибудь… м-м-мулатки.

— Уж лучше я здесь смерть свою встречу. На Родине!

— Ну, ладно. А без загулов? Просто посмотреть мир? Где ты был? Да, нигде. По стране-то поколесил порядком, но в основном в автозаках и спецвагонах для перевозки заключённых по железной дороге. На мир смотрел через решётку и колючую проволоку. Ты даже море видел только Чёрное, и только с российского берега.

— Каждый день по телевизору этот «мир» вижу.

— Сидишь тут, как… как бирюк. Один. В своей «одиночной камере». И с места стронуться не хочешь. А тебе, кстати, не кажется, что твоя «камера» в этой богадельне напоминает настоящую тюремную камеру? И ты в ней пожизненный срок тянешь? Нет?

— Меня здесь никто не держит. Захочу — возьму свою котомку и уйду. Снова бомжом стану.

— Никуда ты не уйдёшь. Так и усохнешь тут.

— Не твоё дело! Пошёл на хрен! Сгинь!

— Это ты сейчас сам себе сказал, если что…

Бирюк поднял к глазам руки. Они мелко дрожали. Не от волнения, от старости. Да — он стар! Стар для таких развлечений и для поездок. С девками и в одиночку. С загулами и насухую. Да и не хочется, если честно признаться, не хочется уже ничего.

Деньги шальные, но любые деньги должны приносить счастье, а для него сейчас счастье — видеть, что счастливы другие. Смотреть со стороны, пока глаза различают свет и людей на этом свете, и видеть, как они радуются.