Читать «Семья Буториных» онлайн - страница 30

Настенька. Вполне понятно. Все проходческие бригады на буровой агрегат переходят, а у него, видите ли, амбиция: по-старому работает, с перфораторами. И в бригаде из-за того сплошной разлад.

Максим Федосеевич. А тебя кто с этими известиями просит?

Звонок. Настенька выходит в переднюю и возвращается с пачкой писем.

Настенька. Илье! Снова целая дюжина. (Рассматривает штемпели на конвертах.) Кривой Рог… Златоуст… Копейск…

Максим Федосеевич. Илья-то — в гору да в гору. По всему белу свету о его выдумке да скоростной проходке слава шумит.

Ольга Самсоновна. Теперь-то уж, поди, не откажут… в партию?

Максим Федосеевич. Да что — теперь? Ему бы еще зимой, со всем бы удовольствием…

Ольга Самсоновна(в недоумении). Ну, так чего ж он, Илья-то?

Максим Федосеевич. А кто его знает. Заладил одно: не готов еще, да не готов. С Ефимушкиным повстречается — опять же этот вопрос бочком обходит.

Ольга Самсоновна. Еще подумают: куражится.

Максим Федосеевич. Какой же в таком деле кураж? Говорит — не готов, стало быть, особую строгость к себе имеет. (Пауза.) Я вот за Василия боюсь. Другим бы каким боком не забурился. Друзей-то умных поблизости нет, все зелень пискливая…

Настенька. А я что знаю! Он себе нового друга нашел: с Ефимушкиным самим подружился.

Максим Федосеевич(удивленно). Ну? Си-илен…

Настенька. В партком к нему ходит. А тот — общежитие навещает. Книги ему парторг дает.

Максим Федосеевич. Во как!..

Настенька(перебирает конверты). Кемерово… Магнитогорск… Коунрад…

Ольга Самсоновна. Большого тепла человек Александр наш Егорович…

Настенька. А фамилия какая-то несерьезная: Ефимушкин.

Максим Федосеевич(с улыбкой). Знамо, фамилия Гайнутдинов куда серьезнее.

Настенька. Прозрачные намеки…

Максим Федосеевич. А его, Ефимушкина, фамилия как раз очень серьезная. Деда его по отцовской линии, Ефима Рудакова, Ефимушкой звали. Любили его друзья-рудокопы. За песни. Запоет, бывало, Ефимушка — по всему поселку эхо перекатывается… В самом цвету погиб человек. Подрядчик, хозяин шахты, именины праздновал. Ну, и пригласил Ефимушку петь. А тот наотрез: «Не был я хозяйским соловьем и не буду». И угрозами подрядчик, и деньгами — не берет. Так, и не пел у него Ефимушка. Подрядчика заело. Подкупил каких-то пришлых бродяг. Устерегли Ефимушку ночью и… кислоты какой-то в рот залили… Неделю помучился и помер. Дети остались. Всем поселком их растить помогали. Фамилия забылась, так и звали: «Ефимушкины дети». А он уж — внук…

Ольга Самсоновна(вздыхает). А что же эта Малаша с Васенькой-то?

Максим Федосеевич. Чего не знаю — того не знаю. Не по моей части.

Настенька. Не встречаются, целых пять месяцев. С того дня, как у Ильи на шахте случилось.

Ольга Самсоновна. Упрямится-то кто — он иль она?

Настенька. Нет, она! Да и один ли только Вася по Малашеньке сохнет? Ее портреты прямо из газет мальчики на память вырезают.

Ольга Самсоновна. А много ль расходится экземпляров?

Настенька. Расходится, да никому не приходится. (Перебирает конверты.) Сталино… Североуральск… Воркута…

Максим Федосеевич. Методом его интересуются. (Берет у Настеньки письма.) Давай-ка, на стол ему положу. (Выходит в комнату Ильи.)