Читать «Драмы и комедии» онлайн - страница 3

К о р ч е м н ы й. Это все? Не думаю, что Дарья Герасимовна такая скупая.

С е л и х о в. Тут, брат, я постарался.

К о р ч е м н ы й. Так я и понял.

С е л и х о в (берет гитару и, с набитым ртом, бубнит мотив). Пикничок, можно сказать, превосходный.

К о р ч е м н ы й (закусывая). К этому пикничку да аврал бы хороший.

С е л и х о в. Зачем аврал? Кулебяка и без аврала уничтожена.

К о р ч е м н ы й (с улыбкой). Если бы так же легко можно было уничтожить болото, в котором мы сидим, квакаем и даже, как видите, пьем вино.

Л е н ь (вскочил). Вот что я сделаю: ночью приду с ребятами, подложу взрывчатку и подниму тот аккуратный домик, то бишь научно-исследовательскую станцию, на воздух!

С е л и х о в (смеется). Это — мысль.

Л е н ь. Другим, более гуманным способом вас не ликвидируешь. А зачем вы тут? Что вы тут, граждане, делаете? Захватили лучшую, готовую шахту. Спустили туда аппаратуру — и топчетесь на месте! А шахтеры верят: придет час — будет в шахтах такой легкий воздух, как в сосновом бору. И так спокойно, так безопасно, как у тебя в кабинете: ни взрывов, ни выбросов. Чтоб никогда уже не мешал бы шахтерам метан, как говорят в народе — гремучий газ. Будьте ж добреньки, товарищи ученые, не посрамите вечную шахтерскую думку!

С е л и х о в. Вы с Андреем что, сговорились испортить мне пикник? Один хочет поднять на воздух станцию, другой — уничтожить какое-то болото.

К о р ч е м н ы й. Наше болото, наше! Стоячее, гнилое болото. Или мы его, или оно нас… Оно уже засасывает. Мы уже можем спокойно шутить. Это первый признак нашей гибели.

Л е н ь. Дружок у меня есть, начальник шахты «Гвардейская» в Донбассе. Встретились мы с ним в апреле. «Как, говорю, дела?» — «Плохо». Углубились они, понимаешь ты, на тысячу метров. Уголь — золото. Да как его брать, когда, для того чтобы проветривать забои, целый океан воздуху в шахту приходится гнать? Сложно, нерентабельно… Вот я ему и говорю: «Есть, говорю, ученые, хотят они сделать так, чтобы не выгонять этот проклятый газ воздухом, а непрерывно, по ходу работы, растворять его прямо в шахте». Что ж ты думаешь? Теперь он каждую неделю письма мне пишет: «Как дела у твоих ученых?» Памятник вам шахтеры поставят!

С е л и х о в. Желательно при жизни. Да… И чего-то вы вдруг на меня навалились?

К о р ч е м н ы й. Вдруг? Нет, это не вдруг. Я давно хожу с набухшим сердцем. Это — прорвалось.

С е л и х о в. Смотрите! Вино выпили, кулебячку съели, а теперь им, видите ли, пикничок не нравится… Ничего не понимаю.

К о р ч е м н ы й. Ты все понимаешь, Николай! Не притворяйся простачком. Когда я говорю о стоячем болоте, я имею в виду наши дела.

С е л и х о в. Дела идут не шибко, но верно.

Д и н а. Ты хотел сказать — ни шатко ни валко?

С е л и х о в (с интересом смотрит на Дину). Ты?..

Д и н а. Да… Я уже успела ознакомиться с делами станции. Считаю, что они правы.

К о р ч е м н ы й. Это не укладывается в моем сознании! Испытывается новая, уникальная аппаратура, а ты, руководитель станции, живешь в каком-то замедленном ритме, цепляешься за любую возможность — только бы не свернуть с проторенной дорожки. Где поиск, инициатива? Живой родник науки мы засоряем своим равнодушием.