Читать «Рассказы о временах Меровингов» онлайн - страница 98

И действительно, этой душе, для которой были порваны все узы, связывавшие ее с миром, оставалось только одно прибежище — жизнь монастырская. Радегонда стремилась к ней всеми мыслями, но препятствия были велики, и протекло шесть лет, пока она решилась побороть их. Новое семейное несчастье придало ей на то силы. Брат ее, выросший при нейстрийском дворе заложником тюрингского народа, был умерщвлен по повелению короля, может-быть за какие нибудь патриотические жалобы или легкомысленные угрозы. Лишь-только эта страшная весть дошла до королевы, как решение было принято, но она тщательно скрывала его. Стараясь отыскать человека, способного освободить ее, она отправилась в Нойон, под предлогом искать духовного утешения, к епископу Медару, сыну Франка и Римлянки, лицу, знаменитому тогда во всей Галлии по своей святости. Клотер, ровно ничего не подозревал в этом благочестивом поступке и не только не противился, но даже сам приказал королеве уехать, потому-что слезы ее ему надоели и он желал скорее видеть ее более спокойной и менее мрачною.

Радегонда нашла нойонского епископа в церкви; он священнодействовал у алтаря. Когда она подошла к нему, то волновавшие ее чувства, которые она до того времени удерживала, внезапно излились, и первыми словами ее был вопль отчаяния: «Пресвятой пастырь, я хочу покинуть мир и надеть монашеское платье! молю тебя, пресвятой пастырь, посвяти меня Господу». Не смотря на свое религиозное бесстрашие и ревность к обращению, епископ, удивленный такой неожиданной просьбой, колебался и просил срока на размышление. Ему, действительно, предстояло опасное дело — расторгнуть королевский брак, заключенный по салийскому закону и германским обычаям, которых хотя и гнушалась церковь, однако терпела еще из боязни вовсе отчудить от себя умы варваров.

Сверх того, к этой внутренней борьбе святого Медара между благоразумием и усердием присоединилась борьба другого рода. Франкские владетели и воины, сопровождавшие королеву, окружив его, закричали ему с грозными движениями: «Не смей постригать женщину, соединенную с королем! берегись похищать у государя королеву, торжественно с ним сочетавшуюся». Самые свирепые, наложив на него руки, насильно совлекли его со ступеней престола на средину церкви, между-тем как королева, испуганная смятением, укрылась с своими женщинами в ризнице! Там, собравшись с духом и не предаваясь отчаянию, она придумала средство, в котором столько же видна женская хитрость, сколько и твердость воли. Дабы сильнее искусить и подвергнуть более трудному испытанию религиозную ревность епископа, она накинула на свою королевскую одежду платье затворницы и, переодетая таким образом, пошла в алтарь, где сидел святой Медар, печальный, задумчивый и в нерешимости. — «Если ты медлишь постричь меня» — сказала она ему твердым голосом: «и более боишься людей, нежели Бога, то ответишь за то, и Пастырь спросит у тебя душу овцы своей». Это неожиданное зрелище и таинственные слова поразили воображение престарелого епископа и внезапно оживили в нем ослабевшую волю. Ставя свою пастырскую совесть выше человеческих страхов и политической осторожности, он перестал колебаться, и собственной властью расторг супружество Радегонды, посвятив ее, возложением рук, в диакониссы. Франкские владетели и вассалы также были увлечены и не смели силой вернуть в королевское местопребывание ту, которая отныне имела в глазах их двойную святость, как королева, и как женщина, посвятившая себя Богу.