Читать «Рассказы о временах Меровингов» онлайн - страница 89

Григорий ни мало не подозревал причины отъезда Левдаста, ни того, что происходило в то время в Суассоне; но просьба под-диакона, его темные речи, сопровождаемые какими-то трагическими телодвижениями, вместо того, чтобы тронуть, удивили и раздражили епископа. Бурные времена, внезапные перемены, ежедневно прекращавшие, на его глазах, самые блистательные существования, общее недоверие в надежность положения и жизни каждого, приучили епископа к самой внимательной осмотрительности. Он остерегся, и к великой досаде Рикульфа, который своим притворным отчаянием надеялся удовить его в сети, ответствовал: «Если ты держал речи, противныя разуму и долгу, то да падут оне на главу твою; я не отпущу тебя в другое королевство, потому-что боюсь навлечь на себя подозрение короля».

Под-диакон встал, пристыженный неудачей этой первой попытки, и может-быть готовился попробовать новую хитрость, как был схвачен тайно по повелению короля и отправлен в Суассон. Лишь-только он туда прибыл, как был призван, один, к допросу, на котором, не смотря на свое опасное положение, в точности выполнил условия, заключенные им с обоими соумышленниками. Выдавая себя за свидетеля, он показал, что однажды, когда епископ дурно относился о королеве, тут присутствовали архидиакон Платон и Галлиен, и что оба они повторяли слова епископа. Это положительное свидетельство освободило Левдаста, правдивость которого не казалась более сомнительной и который, впрочем, не обещал дальнейших показаний. Выпущенный на волю, пока участник его во лжи заступал его место в темнице, он имел право считать себя с того времени в некоторой милости, ибо, по странному выбору, король именно на него возложил поручение отправиться в Тур и схватить Галлиена и архидиакона Платона. Поручение это было ему дано вероятно потому что, по обыкновенному своему самохвальству, он выставлял себя единственным человеком, способным исполнить с успехом это дело, и приводил о состоянии города и расположении граждан рассказы, наиболее способные встревожить подозрительный ум короля.

Левдаст, торжествуя возвращение значение доверенного лица и счастия, которое, казалось, было уже в его руках, отправился в путь на святой неделе. В пятницу на той же неделе в покоях, принадлежавших к турской соборной церкви, произошло великое смятение, произведенное буйством священника Рикульфа. Этот человек, уверенный в осуществлении своих надежд, нисколько не пугаясь задержания под-диакона, своего тезки и соумышленника, видел в том только шаг к окончательной развязке, которая должна была привести его к епископству. В ожидании успеха, в котором он более не сомневался, голова его разгорячилась до того, что он, словно опьянелый, сделался неспособным управлять ни своими действиями, ни словами. В одну из тех перемежек церковной службы, когда священнодействующие отдыхали, он несколько раз прошелся с надменным видом перед епископом и наконец громко сказал, что следовало бы очистить город Тур от Овернцев. Григорий не очень обиделся этой неприличной выходкой, не зная побудительного к ней повода. Привыкнув слышать, особенно от простолюдинов своей церкви, грубый тон и выражения, которые все более и более распространялись в Галлии из подражания варварам, он отвечал без гнева и с достоинством, несколько аристократически: «Несправедливо, что овернские уроженцы здесь чужие; ибо кроме пяти, все турские епископы происходят из фамилий, связанных родством с нашею; тебе бы следовало знать это». Ничто не могло раздражить в такой мере столько зависти честолюбивого священника, как подобный ответ. Он был так взволнован, что, не владея более собой, прямо приступил к епископу с ругательствами и грозными телодвижениями. От угроз он перешел бы к побоям, если бы вступившиеся церковнослужители не предупредили крайних проявлений его бешенства.