Читать «Рассказы о временах Меровингов» онлайн - страница 11

Подобно Парижу был разделен город Санли, но только на две части. Из других городов, вероятно про расчислению взимаемых с них повинностей, но впрочем без всякого внимания к их взаимному положению, составлено было три доли. От этого географическая запутанность увеличилась еще более прежнего; чрезполосные владения умножились; королевства были между собой, так сказать, перебиты. Король Гонтран получил, по жребию, Мелён, Сент, Ангулем, Ажан и Перигё. Мо, Вандом, Авранш, Тур, Пуатье, Альби, Консеран и нижне-пиренейские округи выпали на долю Сигберта. Наконец, Гильперику, кроме многих городов, которых историки не называют, достались Лимож, Кагор, Дакс в Бордо с разрушенными ныне городами Бигор и Беарн и округами Верхних Пиренеев.

Восточные Пиренеи не входили тогда в состав земель, подвластных Франкам, а принадлежали испанским Готам и служили сообщением с их землями в Галлии, простиравшимися от реки Оды до Роны. — Таким образом, нейстрийский король, не имевший до того времени ни одного города к югу от Луары, сделался ближайшим соседом короля Готов, своего будущего тестя. — Это взаимное их отношение положило новое основание брачному договору и вслед за тем повлекло окончательное его заключение. — В числе городов, доставшихся Гильперику, некоторые были на границе атанагильдова королевства, другие рассеяны в Аквитании, области, отнятой у Готов Клодовигом Великим. Выговорить для своей дочери, в случае ее вдовства, эти города, утраченные предками Атанагильда, было делом ловкой политики, и король Готов не упустил этого из виду. Гильперик, по недостатку соображений более дальновидных, чем временная выгода, а, может быть, из желания заключить во что бы ни стало брачный союз с Галесвинтой, обещал, ни мало ни колеблясь, подарить на случай вдовства, и в виде утреннего дара, Лимож, Кагор, Бордо, Беарн и Бигор с их округами. При тогдашней сбивчивости понятий германских народов о праве поземельной собственности и верховной власти, города эти могли со временем отойти из-под франкского владычества; но нейстрийский король не предусматривал так далеко. — Думая лишь об одном, он желал только выговорить себе, в замену своих уступок, богатое приданое деньгами и драгоценными вещами. Когда статья эта была окончательно условлена, то не представлялось более препятствий и брак был порешен.

При всех обстоятельствах этих долгих переговоров, Галесвинта не переставала питать сильного отвращения к человеку, которому ее предназначали и тревожилась смутными опасениями на счет своей будущности. Ее не могли успокоить обещания, данные франкскими послами от имени короля Гильперика. Когда ей объявили, что участь ее решена невозвратно, она в ужасе подбежала к своей матери, и обвив ее руками, как дитя, ищущее спасения, более часа держала ее в объятиях и безмолвно плакала. Франкские послы явились приветствовать невесту своего короля и испросить приказаний ее насчет отъезда; но, увидев двух женщин, рыдающих на груди друг у друга и обнявшихся так крепко, как-будто они были связаны одна с другой, послы, при всей своей суровости, были тронуты и не смели говорить о путешествии. Два дня они обождали, а на третий снова явились к королеве, объявив в этот раз, что спешат отъездом, и напомнив о нетерпении своего короля и продолжительности странствия. Королева плакала и просила для своей дочери еще два дня отсрочки. Но на другой день, когда ей сказали, что все готово к отъезду: «Еще денек, отвечала она, и больше просить не буду; знаете ли, что там, куда вы везете дочь мою, там у ней не будет матери»? — Но уже все возможные задержки были истощены; вмешался Атанагильд, как король и отец, и, не смотря на слезы королевы, Галесвинту сдали на руки тем, которым поручено было отвезть ее к будущему супругу.