Читать «По закону «Триады»» онлайн - страница 4

— Ну-ну, — ухмыльнулся Турецкий. — Но почему ты говоришь — поездка? А если он в Москве?

— Очень сильно сомневаюсь. Уж наверно, дал бы знать родителям. Знаешь анекдот такой армейский? Солдат получает письмо от любимой девушки. Та пишет, что встретила другого, и просит вернуть ее фотографию. Опечаленный солдатик собирает все ненужные фотографии женщин у своего взвода и посылает их с запиской: «Дорогая, к сожалению, я не могу вспомнить, кто из них — ты. Пожалуйста, забери свою фотографию и верни остальные».

— Смешно, — мрачно подтвердил Турецкий. — И к чему это?

— К слову пришлось. В армии с людьми что угодно случается. Может, его марсиане для опытов похитили. Найди хоть какие-нибудь следы. Все немногочисленные материалы я тебе уже подготовил. — Он кивнул на папку, лежащую на столе, на которой было написано одно слово: «Заварзин». — Дальше действуй сам. По возможности оперативно.

— Армия, значит… Надеюсь, это все-таки не Чечня? — осторожно поинтересовался Турецкий.

— Что — не Чечня?

— Парень не в Чечне потерялся?

— Я же сказал: Бугульма — и точка. И потом… что ты имеешь против Чечни? Там же — мир во всем мире. — Голованов погрозил пальцем. — Телевизору надо верить.

— Ну конечно, — скептически пробормотал Турецкий. — А что с этой черной машиной, которая девушку сбила? Кто за рулем был? Родители что говорят?

— Ничего. Не знают, не помнят. Какой-то начальник.

— Сева, займись этим сам, ладно? Напряги знакомых ментов.

Заварзин

«Привет, родители. Чтобы вы не волновались, все же, наверно, имеет смысл вам написать. Меня призвали. И, в общем, я рад. Серьезные перемены моей жизни не повредят. Армия, правда, пока не началась. Отдыхаю, ем фрукты, от нечего делать вот сочиняю вам письмо. Только что-то не очень выходит. Номер части, в которой буду служить, мне еще не сказали. Скажут — сообщу. Писать не обещаю. Через год увидимся. С воинским приветом, ваш сын Андрей».

Это было первое и последнее письмо, которое написал родителям из армии Андрей Заварзин. Турецкий уже знал его наизусть, помнил наклон букв и длину строк. Только это не помогало. Номер части Заварзин так и не сообщил и через год, как обещал, с родителями не встретился. И вообще ни с кем не встретился — с тех пор, как ушел в армию, никто его больше не видел и не слышал. Почему? Неизвестно. Где служил, кем служил, как служил? Демобилизовался или нет?.. Сплошные вопросы без ответов. Призван был — однозначно. А дальше — как отрезало, одно письмо и больше ничего. Был человек, и нет человека.

От родителей Заварзина Турецкий узнал не много ценного. Во-первых, то, что Андрей был форменный вундеркинд, все схватывал на лету и учился блестяще, а вот в жизни он мягкий, очень добрый, порой чрезмерно наивный, влюблялся так, как влюблялись в девятнадцатом веке, — слепо, самоотверженно.

— И много раз он влюблялся? — спросил Турецкий.

Родители Заварзина, не переглядываясь, вздохнули в унисон и ответили:

— Один.

Всему этому Турецкий не слишком поверил, но, впрочем, его дело было простое — найти Заварзина, хоть мягкого, хоть твердого, хоть влюбчивого, хоть женоненавистника.