Читать «Пора домой (сборник)» онлайн - страница 64

– Я… тут наладить кое-что хотел. Я отвертку ищу.

– Отвертку он ищет! Как же! Видали мы отвернутых! – Она решительно обозначила шагами продление жизни. – А ну вылезай!

Когда он проигнорировал просьбу, уборщица попыталась шваброй достать его.

– Зачем вы, я… я сам! – Матвей почти прокричал в отчаянии и, вынужденный покинуть убежище, вытянулся из-под стола. Теперь, сидя на полу, он ощущал себя и впрямь маленьким, а тетка со шваброй, склонившаяся над ним, была огромна, сера и неказиста, как существование, рисовавшееся впереди. Она ворчала уже немного растерянно:

– Тоже мне, нашел место! Кто тебя из петли снимать будет? Я?

Матвей не мог отдышаться, как будто уже побывал в петле. Горло саднило.

– Помолчи ты! – прохрипел он грубовато.

– Ступай домой, там и вешайся на здоровье! – она ответила в том же тоне.

– Домой? – он вскинул глаза и замотал головой. – Н-нет. Нет!

На остановке он купил семечек.

Прошло всего-то часа три с того момента, как он покинул школу вместе с уборщицей, под серым халатом которой обнаружилось серенькое же платье. Вместе с тем минула огромная масса времени, накрывшая, захлестнувшая его с головой. И вот теперь он возвращался домой, нервно лузгая семечки.

Ее звали Любовь. Имя казалось нарочитым. Она первая начала эту игру с именами:

– Матвей – у тебя тихое имя.

– Как это тихое?

– Его кричать нельзя. Но можно почти шепотом: Матвей.

Зачем он увязался за ней, приперся в ее квартирку, тесно заставленную мебелью? Зачем они стали пить красное вино, которое растекалось по жилам порцией свежей горячей крови?

Произошло что-то необъяснимое, после того как он признался, что жить стало невмоготу из-за жены и каждодневных домашних дрязг, в которых вечно повинен был он. Кажется, она ответила:

– Дурачок. Выставят, ну так я приму.

Тогда исчезли комната с прорезанным ярким окном, и бутылка дешевенького вина, и пестрое покрывало на кровати… Хотелось только восклицать по-театральному: «Любовь! Любовь!» Они опомнились рядом, голые. Матвей устыдился собственного неладного тулова, обнаружив, что она телом неожиданно юная, с маленькой девичьей грудью…

– Ты что, детей не рожала? – ни к месту сорвалось с языка.

– Не довелось.

Во дворе пронзительный детский голосок прокричал: «Папа-а!», и Матвею почудилось, что это его зовет Катенька.

По дороге домой он уже не помнил усилий самоубийства, его точило иное: каждый встреченный им знал: «Вот идет любовник уборщицы!» и наверняка провожал порицающим взглядом. Ему представлялось невыполнимым войти завтра в класс к детям и, не таясь, посмотреть им в глаза. Почему-то он думал о той, школьной детворе, а не о собственных детях.

Вороны, выклевывавшие что-то с земли, при его приближении прервались и тоже пристально, с чисто человеческим любопытством на него зазевались. Не оборачиваясь, он поспешил вперед, но воронье снялось с места и беспардонно расселось на пути. Матвей швырнул птицам семечек, они тут же наскочили на угощение, покаркивая с признательностью. Странно, но между ними обозначилось понимание, какового для Матвея давненько уже не случалось ни с кем из людей.