Читать «Пора домой (сборник)» онлайн - страница 28

– …Хозяин мог назначить своего холопа управляющим хозяйством. Вследствие этого некоторые холопы были своеобразным прообразом экономов в помещичьем хозяйстве… – Екатерина Алексеевна рассказывала со знанием дела, и класс ее действительно слушал.

Наконец раздался звонок. Екатерина Алексеевна, завершив начатое предложение, выдержала небольшую паузу, только потом легким кивком отпустила класс, и, пока шумная гурьба обтекала Веру как некую незначительную помеху движению, директриса выговаривала ей с незлой полуулыбкой, что для молодого педагога главное – установить с ребятами контакт, а для этого надо либо по-настоящему заинтересовать класс своим предметом, либо наладить дисциплину авторитарными методами… Екатерина Алексеевна ярко красила губы малиновой помадой, поэтому каждое ее слово казалось четко выверенным, чеканным.

В гардеробе перед зеркалом Вера первым делом попыталась так же ярко нарисовать себе губы, но помада у нее была нежно-розовой, поэтому особенного эффекта не получилось. Красная помада ей вообще была не к лицу, к сожалению, потому что только подчеркивала пылающие веснушки, которые мгновенно расцветали на носу и щеках. Там же, перед зеркалом, разглядывая свои веснушки, Вера успела подумать, что переносить стабильную жизнь в рабском состоянии вообще-то легче, чем брать какие-то личные обязательства. Раб не отвечает за свои поступки – ответственность за них несет хозяин. А еще она подумала, как хорошо было бы стать толстой. Толстых учительниц всегда слушаются именно потому, что они выглядят внушительно, авторитетно. И потом сама удивилась, с чего вдруг ей в голову полезли такие мысли.

А осень все углублялась и уже не была красно-оранжевой. Ветер сорвал последние листья, и вместе с ними будто исчезло навсегда что-то очень важное. Что? Если Вера Николаевна недавно как раз обрела отчество и новый социальный статус. Но это все было как-то не существенно, тем более что ей пришлось вернуться к родителям, а это все равно как если бы жизнь пошла на второй оборот по раз и навсегда заведенной траектории: а ты куда, когда вернешься, кто это звонил, а он случайно не татарин? Ей вовсе не хотелось объяснять родителям, что Тимур Петрович Юсупов, который ей пару раз звонил, может быть, и татарин, но это не важно. Тимур Петрович работал в школе учителем труда и звонил ей по поводу оформления нового стенда с подробной картой Европы.

Тимур Петрович Юсупов явился в класс с молотком и гвоздями, а из портфеля у него торчал огромный двузубый гвоздодёр, которым он и своротил старый стенд, выдрав его из стены вместе с кусками штукатурки, причем еще проворчал довольно громко: «Да тут и дюбелей нет». Он производил впечатление основательного мужчины. И эта основательность проистекала, скорее всего, от молотка и плоскогубцев, неизменно торчавших из нагрудного кармана его рабочего комбинезона. Они являлись как бы продолжением его рук, весьма изящных, как заметила Вера, для человека простого труда. Рассказывали, что по образованию Тимур Петрович инженер-атомщик, однако такая профессия не была востребована верст на пятьсот вокруг, поэтому ему ничего иного не оставалось, как учить детей плотницкому и столярному делу. Какая точно разница между столяром и плотником, Вера представляла смутно, однако помнила из детства, что Каштанка супротив человека, что плотник супротив столяра. Так вот, когда Тимур Петрович, вернувшись с этими самыми дюбелями, принялся укреплять на стене новый стенд, Вера почувствовала себя в точности как Каштанка, потому что этот человек хорошо умел делать то, к чему она совершенно была не способна. И когда Тимур Петрович, закончив дело, отошел, чтобы осмотреть творение рук своих, она невольно воскликнула: