Читать «Пора домой (сборник)» онлайн - страница 14

– Как вам не стыдно! – сорвалась Машенька. – Егор своими руками тонкие сверла вытачивает, будто не знаете!

– Ну, я немного поболе твоего знаю. – Винокур продолжал размеренно, ровно. – Например, про то, что сверла эти на сторону уходят, видать, как и кое-какие прочие тонкие изделия. Недостача у нас каждый день в конце смены, хотя Егорку твоего контролеры чуть не догола раздевают. А потом эти сверла в коммерческих лавках всплывают. Товар редкий, штучный. Лавочники говорят, привезли из Тулы, поди проверь.

– А почему вы думаете на Егора?

– Потому что пришлый он, не наш, как еще сказать-то… Чужеродный элемент, так в книжках пишут. Да к тому же с детства воровать приучен.

– По-вашему, человек выправиться не может?

– Воспитывать человека надо, покуда он поперек кровати умещается, во младенчестве то бишь… Ну вот я и сказал, что хотел. Ты уж не обессудь. Я за тебя переживаю, ты барышня образованная, не шалава какая, прости господи…

– Знаете что… – Машенька встала, и книжные полки поплыли перед глазами. Она оперлась о кафедру. – Запретить посещать библиотеку я вам не могу. Только вы больше не говорите мне ничего такого. Поняли? Как только язык у вас повернулся…

Недосказав, она быстро скрылась за стеллажами, чтобы не расплакаться от обиды и чувства несправедливости. Потом, убедившись, что Винокур ушел, она выпила залпом два стакана воды и, собравшись с силами, поднялась на второй этаж в кабинет заведующего. Владимир Александрович, занятый своей перепиской, оторвал голову от бумаг и взглянул на нее добродушно-весело, как, наверное, в свое время приветствовал и своих семинаристов:

– Ну что, милая?

– Владимир Александрович, не отправляйте меня больше с книгами на завод. Я лучше лишний раз в исправдом схожу, на пивоваренный, да куда угодно, хоть на кладбище…

– Покойникам наши книжные сокровища больше ни к чему, к сожалению, – Владимир Александрович усмехнулся. – Что там у тебя стряслось? Обидел кто?

– Нет. То есть не меня обидел, но и меня тоже…

– Кто же? Винокур? Неужели?

– Винокур не принимает культурной революции, – собравшись с духом, выпалила Машенька. – Он не верит в перевоспитание человека и его перековку в горниле новой культуры!

– Ба-ба-ба, – заведующий покачал головой, глаза его смотрели по-прежнему добродушно-весело. – Ну, раз такое дело, пусть на завод теперь Глушкова ходит. А тебя завтра в Егерский батальон отправим. Согласна?

В тот день, покидая библиотеку, Машенька напоследок посмотрела на то окно на втором этаже, в котором до сих пор, с ноябрьских, стоял бюст Ленина в оправе праздничной иллюминации и вскользь подумала, что вот же хорошо, что Ленин украшен собственным творением – электролампочками, но тут же, запнувшись, залопотала про себя, что вот, Владимир Ильич, только не подумайте, что я в Егоре разочаровалась. Ни капельки. Он настоящий пролетарий, и за ним будущее, потому что он читает каждую свободную минуту, тянется к знаниям. Еще – он вежливый, матом не ругается в присутствии женщин, как другие рабочие, на пол не плюет и окурков не оставляет в цветочных горшках. А если знаний у него недостаточно, так знания – дело наживное, главное, что закваска в нем хорошая… Машенька вспомнила тетю Галю, которая именно так говорила про свои пироги: закваска была хорошая, вот и тесто доброе получилось… Тетя Галя сама очень добрая, только глупая, даже читать не выучилась, и детей своих у нее не случилось, а мужа на германской войне убили. Машеньке вдруг сделалось до слез жалко тетю Галю, а заодно и себя. Потому что в густом вечернем воздухе парило что-то зловещее, оттого и люди проявляли нетерпение друг к другу. Машенька глубоко вздохнула и пустилась домой, напоследок еще оглянувшись на Ленина. Она так и не сказала ему самого главного, не нашла сил покаяться в том, что забыла последнюю половую заповедь пролетариата: при каждом соитии нужно помнить о возможности зарождения ребенка. А она ну совсем не задумывалась об этом, и вот теперь… Теперь оставалось подождать еще какую-то недельку, а потом придется признаться – Егору и тете Гале. И все-таки сперва она откроется товарищу Ленину, ведь он теперь там, где все обо всех известно, да. Но если через неделю или, может быть, даже завтра начнется война?..