Читать «Нансен. Человек и миф» онлайн - страница 63

Однако больше всего его поразил ударивший в ноздри воздух внутри палатки, куда их пригласили:

«В шатре, крытом тюленьими шкурами, жили пять эскимосских семей. Чад от тюленьего жира, который вытапливался в висящих над очагами плошках из мыльного камня, смешивался с запахом несвежего мяса».

Почти такое же описание эскимосского дома оставил метеоролог-датчанин, который принимал участие в экспедиции Кнута Расмуссена:

«Ослеплённый метелью, насквозь промёрзший, вползаю с чувством отрады в узкий туннель, расталкивая по пути мокрых, лохматых собак. Они тоже укрылись здесь от ураганного ветра, но в иглу их не пускают. От спёртого воздуха тут же перехватывает дыхание. В нос бьёт тошнотворный запах гнилого мяса и мочи. Колеблющееся, мерцающее пламя еле тлеющего мха, погружённого в тюлений жир, не рассеивает мрака, с трудом различаю отдельные фигуры людей.

Невыносимо жарко. Торопливо стаскиваю с себя анорак и сажусь рядом с охотниками на устланной шкурами белых медведей снежной скамье. Посредине иглу краснеют крупные куски мяса недавно освежёванного тюленя. Тугто привез их, видимо, из тайника. Но зловоние исходит не от них. Когда глаза немного привыкают к полумраку, замечаю близ входного отверстия вырытое в снегу углубление, сплошь заполненное мясом. Время от времени один из охотников достаёт из этой „кладовки“ приглянувшийся ему кусок, обгладывает кости, выплёвывает некоторые куски обратно — может быть, пригодятся когда-нибудь.

Так же, как и остальные, пристально гляжу на крупные жиринки, плавающие в наполненном мясом котле. Пожилая эскимоска жадно косится на них, не переставая ни на мгновение соскребать костяным ножом сало с какой-то кожи. Заметив мой взгляд, она дружелюбно улыбается, обнажая стёртые до корней зубы.

Быстрым движением хозяин вылавливает из котла первый кусок заплывшего жиром мяса, подаёт мне его, а сам жадно хватает большую кость, мгновенно дробит её своими челюстями и, смачно причмокивая, высасывает из неё полусырой мозг — этот деликатес из деликатесов.

<…> Кто знает, как долго мы разрываем пальцами, громко жуём, пожираем недоваренное мясо, целые груды мяса. Час, два, три? Хлопаем себя по животам. Плюёмся, курим, запиваем еду кружками чёрного как смоль чая, облизываясь в перерывах между порциями.

<…> Кто-то затевает длинный охотничий рассказ. Понимаю из него очень мало. Короткие горловые звуки — не то песня, не то декламация — заполняют иглу. Монотонным звукам вторит тоскливое завывание ветра, доносящееся снаружи.

<…> Среди этих людей, перенесённых из каменного века прямо в современность, постепенно теряю реальность. Погружаясь в далёкое прошлое, забываю, кто я и откуда, и кажется мне, будто я всегда пребывал среди них. Чувствую, как оживают во мне какие-то давно замершие отзвуки».

Пожить в таком иглу Нансену ещё предстояло в дальнейшем, а пока путешественники, переночевав поблизости, отправляются дальше на север. По пути им встречались зелёные островки травы с цветущим вереском и даже цветами. Во время остановок удавалось даже позагорать.