Читать «Нансен. Человек и миф» онлайн - страница 232
Наталия Валентиновна Будур
Неизвестно, сообщили ли Нансену об этой расправе. Как бы то ни было, он узнал о ней. Позже он забил тревогу, когда советские представители завели речь о возможном экспорте зерна урожая 1923 года. Это решение, сформулированное московским руководством на XII съезде партии в апреле этого года, должно было заставить крестьян напряжённо трудиться. Тогда уже было начато претворение в жизнь новой экономической политики (НЭП), и крестьянам, как известно, велели, по выражению Николая Бухарина, «обогащаться». Ленин вследствие тяжёлой болезни уже вышел из игры.
Нансен полагал, что помощь по-прежнему необходима, а заявление об экспорте российского зерна сильно затруднит сбор средств в Западной Европе. Однако, поскольку в течение осени 1922 года положение намного улучшилось, было принято решение о свёртывании кампании помощи, и в августе 1923 года иностранные организации по её оказанию прекратили свою деятельность.
Практически сразу после этого ужесточились меры в отношении людей, работавших с организациях по оказанию помощи, их стали преследовать за контакты с иностранцами и контрреволюционную деятельность. Так, в апреле 1924 года была арестована Елена Левашова, секретарь и переводчик Нансеновской миссии. Лишь после многократных обращений и самого Нансена, и его коллег-иностранцев к М. И. Калинину и министру иностранных дел М. М. Литвинову её удалось вернуть из ссылки в Пермь.
* * *
В 1924 году Нансен получил от Совета Лиги Наций поручение заняться армянскими беженцами. Как и несколько лет назад, он сначала отказался, поскольку не видел возможности оказать сколько-нибудь эффективную помощь, и по-прежнему хотел заниматься исключительно наукой, а эта возможность всё никак ему не представлялась. До этого, уже на первой сессии Лиги Наций, Нансен внёс предложение о приёме Армении в её члены и подчеркнул, что армяне нуждаются в помощи. Во время второй сессии он вновь поднял этот вопрос, и по предложению Роберта Сесила единогласно была принята резолюция, в которой была зафиксирована необходимость «дать родину» армянскому народу. На мирной конференции в Лозанне это требование вновь было высказано лордом Керзоном, который назвал армянский вопрос «одной из позорнейших страниц мировой истории». Но мирный договор был подписан в таком виде, точно никаких армян на свете не существует.
Напомним, что геноцид (истребление и перемещение в условия, приводящие к неминуемой гибели) армян был осуществлён в 1915 году и продлился до 1923 года на территории, контролируемой властями Османской империи и кемалистской Турции. По последним данным, было уничтожено тем или иным способом около 1,5 миллиона армян. Основная часть армянской диаспоры была образована в результате геноцида армян.
Вот что писал в изданной в 1923 году в Париже книге «Армения и Ближний Восток» сам Нансен:
«После начала мировой войны армяне созвали в Эрзруме конгресс, на котором обсуждалось их отношение к войне с учётом того факта, что граница делила Армению на две части. На конгресс прибыли и несколько представителей младотурок. Они информировали, что турецкое правительство намерено объявить войну России, и, наобещав армянам „золотые горы“, вплоть до автономии, попробовали настроить их против русских. Однако армяне не поддались, одновременно отрицательно высказавшись против намерения Турции участвовать в войне, хотя и обещали исполнить свой гражданский долг в случае начала войны.
Руководители младотурок были разъярены. Они разработали план уничтожения неисправимой „отвратительной гадины“ армянского народа. В письме от 15 февраля 1915 года, написанном <…> от имени ряда членов центрального комитета младотурецкой партии <…> говорилось, что центральный комитет „решил освободить родину от деспотизма проклятой нации“ и как патриот принять на себя все упрёки, которые этот шаг навлечет на осман. <…>
К осуществлению этого плана тщательно готовились. Для поиска оружия в домах христиан в Анатолию были посланы жандармские подразделения, набранные из наиболее антихристиански настроенных лиц. Многие из видных армян были арестованы, их допрашивали с применением пыток, чтобы выведать о складах оружия и шпионских действиях. Младотурки собрали группы уголовников и хулиганов, выпущенных из тюрем и других мест заключения, которые впоследствии стали известны как тиеты (что дословно означает „цена крови“, так как этих кровожадных исполнителей резни выбирали из всякого рода преступников). <…>
21 ноября 1914 года, сами будучи неверующими, младотурки объявили священную войну — джихад, которая обязывала убивать всех неверных, отказывающихся принять ислам. <…> Всех христиан от двадцати до сорока трёх, а позже — от восемнадцати до сорока восьми лет забирали на принудительные работы, хотя с точки зрения закона им подлежали лица не старше двадцати семи лет. Непригодные к работе были обязаны служить „вьючными животными“. Говорят, что только на дорогах Муша и Эрзрума тяжёлыми грузами было задавлено более трёх тысяч душ. <…>
Утром 20 апреля турецкие солдаты пытались изнасиловать армянку. Когда ей на помощь поспешили несколько армянских мужчин, их застрелили. Очевидцем этого события был немецкий миссионер г-н Шпоррин. Оно и послужило началом стрельбы: турки разнесли армянскую часть города из артиллерийских орудий и засыпали её градом пуль. Армяне организовали самооборону. <…>
Осада и артиллерийский огонь продолжались четыре недели, до 16 мая. Затем они внезапно прекратились, турки во главе с Джевдет-беем отступили. Было получено известие о неожиданном приближении русской армии. 18 мая её авангард, также не осведомлённый о происходящем из-за отсутствия связи с армянами, вошёл в город.
<…> Эта попытка ванских армян защититься от турок, предводительствуемых Энвер-пашой, была представлена в Берлине в искажённом коммюнике и оттуда распространилась по всему миру как информация о нападении банд армянских мятежников на мусульманское население в тылу у турок, при этом из Ванского вилайета удалось скрыться якобы лишь 30 000 мусульман из 180 000. В одном из отчётов турецкого посольства в Берлине, изданном 1 октября 1915 года, случившееся преувеличили ещё сильнее: „Было убито не менее 180 000 магометан“. <…>
Это — типичный пример того, как турки обращались с армянами, пытаясь выставить их мятежниками и бунтарями. Остальные „доказательства“ виновности армян, которые выискивало младотурецкое правительство для своего оправдания, того же рода. <…>
Прошло всего несколько дней после того, как армяне Вана были вынуждены начать самооборону от бешеного нападения турок, когда министр иностранных дел Турции Талаат-бей в ночь на 25 апреля неожиданно арестовал всех известных армян Константинополя — депутатов, учителей, писателей, врачей, юристов, редакторов газет и священников. <…> Талаат-паша объявил это лишь временной, предупредительной мерой, поскольку некоторые из арестованных могли быть опасными, и обещал, что большая часть из них вскоре будет освобождена. Но, перенеся все испытания, вернулись всего восемь человек. Остальные исчезли. Так те, кто был в силах защищать интересы армянского народа, были без хлопот убраны „со сцены“.
После этого турки перешли к завершению своего „блистательного“ плана истребления армян, своего, как они считали, „важного военного мероприятия“. <…>
После этого, в июне 1915 года, начались ужасы, не имевшие равных в истории. Всех армян-христиан из сёл и городов Киликии, Анатолии и Междуречья выгнали на дорогу смерти. Район за районом методично очищали от армян, независимо от того, находились они близко или за сотни километров от театра военных действий.
От армян было решено избавиться подчистую. Так как большинство мужчин уже было призвано в действующую армию, в тылу оставались лишь женщины, старики, инвалиды, которых и выгоняли из родных домов. <…>
Жандармы отняли и то, что беженцы смогли взять с собой, — деньги, драгоценности, ценные вещи, одежду. <…>
Из разных сёл несчастных собирали в одно место и нескончаемыми колоннами гнали пешком через горы в арабские пустыни, где ничего не было приготовлено для принятия толпы умирающих от голода, отверженных людей и обеспечения их существования — как не было ничего сделано по дороге для поддержания их жизни. <…>
Как только колонна отходила достаточно далеко, каменное равнодушие охранников сменялось лютой жестокостью. Немногочисленных мужчин и юношей отделяли от толпы и убивали. Женщин, детей и стариков гнали дальше, обрекая их на мучения от жажды и голода. <…>
Молодых женщин и девушек насиловали или, дойдя до мусульманских селений, устраивали распродажу: 20 курушей
<…> Как ни странно, армян Константинополя, Смирны и Алеппо пощадили — только благодаря тому, что в этих городах жило много европейцев, которые могли бы стать свидетелями происходящего. Переселение из Смирны было приостановлено немецкими офицерами.
Чтобы сделать понятным значение „перемещения“, напомню свидетельство одного немца-очевидца: „Из 18 000 человек, выведенных из Харберда и Себастии, до Алеппо дошли 350, а из 19 000, выведенных из Эрзрума, остались в живых лишь 11“ (см. А. N. Mandelstam La Societe des Nationals les Puissances devant le Probleme Armenien, Paris, 1925, p. 44.). По сведениям Лепсиуса, по дороге умерли от истощения в среднем две трети ссыльных-переселенцев. Большую часть из оставшихся в живых, кто, борясь со смертью и превратившись в ходячие скелеты, дошёл до Междуречья, погнали дальше, к пустыням, чтобы там они умерли в ужасных мучениях. <…>
В некоторых местах вали и турецкая администрация посчитали перемещение излишним и, не затрудняя себя, просто уничтожали армян — например, в Нисибе (1 июля), Битлисе (1 июля), Муше (10 июля), Малатии (15 июля), Урфе (19 августа и 16 октября), Джизерке (2 сентября), Тигранакерте, Мидмате и др. <…>
Армянских солдат турецкой армии, которые сражались с такой смелостью, что даже Энвер-паша не скупился на слова, публично восхваляя их храбрость, верность и организованность, позднее разоружили, перевели на каторжные работы в тылу и в конце концов расстреляли свои же однополчане по приказу офицеров.
Как только из донесений немецких консулов стало ясно, что в действительности означает „перемещение“, немецкий посол заявил Высокой Порте протест, который, однако, не дал результатов. Турецкие руководители отчасти отвергали факты, а отчасти достаточно ясно давали понять, что они не считают своих союзников вправе давать указания по этому вопросу. 15 декабря 1915 года Талаат-бей цинично заявил графу Меттерниху, что он уверен — в подобной ситуации то же самое сделали бы и немцы. Затем Высокая Порта выразила сожаление о немецком вмешательстве в её внутренние дела. Попытки немецкого правительства прекратить зверства не привели к успеху. Хотя немецкие послы и консулы не смогли сделать ничего или почти ничего, собранная ими информация беспощадно разоблачает злодеяния.
Длинный ряд документальных сведений о беспрецедентной жестокости с абсолютной ясностью показывает, что все они делались по единому плану, выдвинутому главарями младотурок и их комитетом. Подлый метод отрицания, к которому турки последовательно прибегали для опровержения обвинений в зверствах, в их преднамеренности и запланированности, не спасает от разоблачения.
17 июня 1915 года немецкий посол барон Вангенхайм написал в Берлин, что „Талаат-бей… открыто говорил, что Высокая Порта хочет воспользоваться данным войной поводом подчистую вымести внутренних врагов страны, не реагируя на вмешательство иностранных дипломатов“. <…>
В шифрованной телеграмме от 15 сентября 1915 года говорилось:
По приказу этого же министра щадить нужно было только детей младше 5 лет. Их можно было бы вырастить в примерных турок. 15 октября 1915 года Талаат-бей сообщил немецкому послу, что
<…> На берегу Евфрата ниже Алеппо, в Месене, где армяне гибли от голода в одном из крупных концентрационных лагерей, по данным турок, были похоронены 55 000 человек. По подсчётам, в течение 1915 г. в местность Тер-Зор на берегу Евфрата было отправлено 60 000 переселенцев; большая часть их исчезла. 15 апреля 1916 года в Мосул четырьмя группами были отправлены 19 000 армян. <…>
Свидетельские сообщения об умирающих с голода полны леденящих душу ужасов и кошмаров. Несчастные, превратившиеся в собственные тени, были когда-то человеческими созданиями. Часто среди них можно было встретить высокообразованных людей, женщин, которые ели всё, что попадало в руки, в то время как охранники безразлично, пристально наблюдали за их страданиями, пока те не падали и не умирали от голода. Это был настоящий ад. Турецкое правительство сделало всё, чтобы никто, даже Германия, не смог оказать несчастным никакой помощи. Когда ещё в августе 1915 года доктор Лепсиус в Константинополе обратился к Энвер-паше, предлагая пострадавшим „переселенцам“ помощь, тот ответил, что, если немцы хотят помочь, турки будут содействовать им: немцы могут отправлять вещи и деньги турецкому правительству, а оно проследит за доставкой помощи по правильному адресу. Нетрудно было догадаться, что означал „правильный адрес“.
Что касается доставивших помощь американцев, им просто не разрешили сойти на берег. <…>
Страшная война между тем продолжалась. Когда русская армия, продвигаясь вперёд, заняла Ван, Битлис, Муш и в январе 1916 года Эрзрум и Эрзикан, а через два месяца — Трабзон, настала очередь спасаться бегством турецкому населению, боявшемуся мести за истребление армян. Охваченные безумной паникой и страхом, турки двигались холодной зимой на восток, многие из них умерли на бездорожье горных районов от невероятных страданий и лишений. <…>
Затем турки, поддерживаемые татарами Азербайджана, напали на Баку и 15 сентября 1918 года захватили его. Нури-паша, Верховный главнокомандующий и младший брат Энвер-паши, позволил татарам в течение трёх дней грабить христиан, основную часть которых составляли армяне. Пока на улицах звучали винтовочные выстрелы и крики жертв, Нури-паша проводил смотр войск за городом, после чего вместе с офицерами присутствовал на банкете в гостинице „Метрополь“. За три дня было истреблено 20 000—30 000 армян в отместку за то, что армянские и русские большевики за непродолжительное время пребывания у власти в Баку убили несколько сотен татар. Но и это последнее, в свою очередь, было отмщением, потому что после ликвидации Закавказской Федерации 22 мая 1918 года татарская милиция разграбила несколько армянских сёл в окрестностях Еревана. <…>
Невозможно достоверно судить о том, сколько армян погибло и было изгнано за 1915–1916 годы. По довоенным статистическим данным, к тому времени в Турции проживало 1 845 450 армян. В 1919 году доктор Лепсиус пришёл к заключению, что около 1 миллиона из них были убиты или умерли, 845 000 же остались в живых.
Из них около 200 000 жили в Турции, около 200 000 рассеялись по разным странам, 250 000 бежали в Закавказье и предположительно около 200 000 ещё находились в концентрационных лагерях Сирии и Междуречья, голодные и нищие. Согласно этому подсчёту, за прошедшие годы турки истребили более трети армянского народа.
Не удовольствовавшись изгнанием и истреблением огромных масс отчаявшегося народа, турецкое правительство захватило всё имущество анатолийских армян, которое оценивалось в сотни миллионов фунтов стерлингов. <…>
Младотурки были безразличны к религии, что же касается туркоязычного населения, то оно вовсе не так стремилось к грабежам и резне, как этого бы хотелось властям. В некоторых местностях турки сопротивлялись „перемещению“ армян, а ряд турецких официальных лиц отказались повиноваться приказам и даже пытались спасти армянское население.
Но вскоре власти справились с подобными трудностями: мягкосердечных должностных лиц или увольняли, или убивали. Весь план истребления армян был не чем иным, как хладнокровно рассчитанным политическим мероприятием, целью которого было искоренение части народонаселения, вызывавшей у властей головную боль. К этому можно добавить и такой стимул, как алчность. Зверская жестокость этого „мероприятия“ намного превосходила все известные истории ужасы. <…>
Для полноты картины следует вспомнить, что армяне, истребляемые младотурками такими способами, были их старыми друзьями и союзниками, которых турки использовали и с которыми сотрудничали, пока боролись за власть. Теперь же они убивали даже тех видных армян, которые, рискуя собственной жизнью, спасали предводителей младотурок, когда Абдул Гамид в 1909 году вновь пришёл к власти и истреблял младотурок. К счастью, в истории не много примеров такого коварства и бессовестной подлости.
Но младотурки сделали то, что планировали заблаговременно. Они очистили Анатолию от армянского народонаселения и вместе с Талаат-пашой могли сказать, что армянский вопрос nexiste plus. Происходящие события больше не смущают ни одно американское или европейское правительство и ни одного государственного деятеля.
Извечный армянский вопрос окончательно и бесповоротно утонул для них в море крови.
Когда в конце 1915 года о страшных событиях в Анатолии узнали народы Европы, несмотря на все ужасы мировой войны, поднялась буря негодования против турок и Германии, которую обвиняли в попустительстве (когда намерения младотурок стали очевидными, немцы сделали всё возможное для прекращения ужасов, но безрезультатно). <…>
Для успокоения армян были даны торжественные клятвы и обещания, что после восстановления справедливости и свободы они получат полную независимость и освобождение при условии, если присоединятся к Антанте и направят своих дееспособных мужчин воевать. <…>
Более 200 000 армянских солдат погибло во имя дела союзников.
<…> Государства Европы и Соединённые Штаты Америки вместо выполнения своих торжественных обещаний, данных тогда, когда они нуждались в поддержке в войне, отделались от армян лишь словами. <…> Что же тогда можно сказать о Лиге Наций!
Ещё на её первой Ассамблее (1920 год) входящие в Лигу страны единогласно решили предпринять какие-то шаги, чтобы „по возможности быстрее прекратить армянскую трагедию“ и защитить будущее нации. <…>
После нескольких этапов „доработки“ это предложение съёжилось настолько, что превратилось в предложение дать армянам определённое место жительства в Турции, в котором не было бы даже автономного правительства. Фактически это должна была быть маленькая территория, „подвластная турецкому закону и правительству, где армяне смогли бы сконцентрироваться и сохранять свою нацию, язык и культуру“. Но на проводившихся переговорах турки отвергли даже это.
После такого ответа представители государств сочли, что они сделали достаточно для народа, пролившего за них свою кровь. Когда 23 июня 1923 года Лозаннский договор был наконец-то подписан, в нём не оказалось ни одного слова о предоставлении угла армянам.
Договор был составлен так, что, казалось, „они не существовали никогда“, как справедливо говорилось в протесте против этого договора. Так закончились слабые попытки западноевропейских и американских стран сдержать обещания свободы и независимости, данные ими в пору, когда они хотели вовлечь армян в войну на своей стороне.
Почему же Лига Наций создаёт комитеты — чтобы увидеть, нельзя ли сделать хоть что-нибудь для бездомных армянских беженцев? Разве не для того только, чтобы успокоить свою стыдливую совесть, если она ещё осталась? Что пользы от того, когда предложения, выдвинутые добросовестными исследователями после всестороннего изучения вопроса, не могут найти поддержки государственных властей, когда государства отказываются пойти на самые скромные жертвы, чтобы помочь брошенным беженцам, которым было обещано так много!
Мнение экспертов было таково: в тяжёлые времена вряд ли можно ожидать жертв от других, когда те сами едва справляются со своими трудностями. Однако об этом государстве и не думали раньше, тогда, когда обещаниями золотых гор и торжественным поручительством побудили несчастный народ, участь которого была горше всех, пожертвовать не только деньгами и имуществом, но и жизнями значительной части нации во имя дела Антанты.
Г-н Стэнли Болдуин, лидер британской партии обороны и нынешний премьер-министр, и г-н Аскуит, лидер либеральной партии, в сентябре 1924 года обратились к г-ну Рамсею Макдональду, стоявшему тогда во главе правительства, с дружеским посланием, в котором настойчиво объясняли, что Великобритания обязана выделить большую сумму на помощь армянским беженцам. <…>
Европейские нации и государственные деятели устали от бесконечно тянущегося армянского вопроса. Конечно, ведь в нём они терпели поражение за поражением. Одно напоминание о нём пробуждает в их спящей совести отвратительную историю о невыполненных обещаниях, обещаниях, для выполнения которых практически ничего не было сделано.
<…> Но армянский народ никогда не оставляла надежда. Он продолжал самоотверженно работать и ждать… Ждать год за годом.
Он ещё ждёт».
