Читать «Нансен. Человек и миф» онлайн - страница 177

Путешествие за мамонтом не пропало даром: Лид и бивни в музей привез, и получил в дальнейшем лишнюю «завлекалочку» для Нансена — он стал соблазнять путешественника возможностью отведать бифштексы из мамонтятины.

«Тулла» ни за мамонтом, ни за другими сибирскими товарами не пришла. Тем не менее Лид решил не отступать и организовал новую экспедицию, которую сам же лично и возглавил.

Для плавания был выбран специальный корабль «Коррект» со стальным корпусом и специальной дубовой обшивкой — так называемым ледовым поясом высотой в шесть брёвен в три фута над ватерлинией и в шесть под ней, длиной в семьдесят футов от форштевня. Кроме того, на судне установили беспроволочный телеграф, для чего удлинили две мачты и установили на них радиоантенны. На одной из мачт укрепили глубокую бочку, в которой находился вперёдсмотрящий (там довольно часто обретался Нансен). Он наблюдал за льдами, сидя в этой своеобразной «кабине», чей край находился на уровне глаз наблюдателя.

Но самым главным в подготовке к экспедиции была не техническая сторона дела. Необходимо было привлечь к этому «проекту» внимание широкой общественности — и Лид принимает гениальное решение: он приглашает принять участие в этом поистине авантюрном предприятии Нансена.

По словам самого Лида, он прекрасно понимал, что, «для того чтобы заинтересовать Нансена, нужно прислать ему официальное приглашение от русского правительства посетить Сибирь, воспользовавшись Карским морским путём».

Нансен был для Лида очень привлекательной фигурой во всех отношениях. Уже в 1889 году Лид с интересом следит за экспедицией Нансена в Гренландию, а затем с восторгом читает о его приключениях на «Фраме». Он не только восхищается им, но и прекрасно отдаёт себе отчёт в его популярности. Лид оказывается прав: приглашение русского правительство для Нансена получить оказалось очень легко, ведь именно в нашей стране, по признанию Лида, имя Нансена «открывало многие двери».

Тем не менее и в России были у великого путешественника недоброжелатели — даже среди царской семьи. Когда Лид получил аудиенцию у кузена русского царя, великого князя Александра Михайловича, последний довольно прохладно высказывался о Нансене. Позднее Лид узнал, что великий путешественник «совершенно неосознанно обидел великого князя».

Надо признать, что Лид в своих мемуарах иногда не очень тепло отзывается о своём соотечественнике. Он пишет:

«Нансен, как известно, был очень чувствителен и обидчив. С ним следовало обращаться, как с мировой знаменитостью (которой он, в общем, и являлся), иначе у него найдётся тысяча уважительных причин отказаться от приглашения».

Вероятно, тут есть доля «белой» зависти, которая проскальзывает в объяснении причин приглашения морского героя:

«Когда я посетил Нансена на его вилле в Лисакере, он спустился в холл, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки, как мальчишка, хотя ему уже исполнилось пятьдесят три года. Это было многообещающее начало. Может быть, так он выплёскивал свою юношескую энергию. Он вовсе не чувствовал себя старым для новой схватки со льдами. Чтобы Карский морской путь стал успешным, наша поездка не должна была превращаться в новое испытание для героя. <…> Если бы Нансен присоединился к нам, он оказал бы нам великую честь, нам на самом деле была нужна его слава. В действительности у нас не было никакой необходимости привлекать гения полярных исследований для безопасного проведения судна к устью Енисея. Это нам обеспечил ледовый лоцман из Тромсё. Но я знал, что нансеновские наблюдения за Ледовитым океаном окажутся неизмеримо ценными для дальнейшего развития этого маршрута.

„Черт его знает! — сказал Нансен. — Неплохая вообще-то мысль!“

Он говорил в своей обычной меланхоличной манере, хотя он загорелся идеей, никак не показывая радости, хотя его разбирал восторг. Его взгляд был несколько отстранённым, будто он всегда наблюдал за льдами из своей гостиной. Но он уделял пристальное внимание каждой мелочи на картах, что я принёс ему. <…> Он был крайне осторожен. Я чувствовал, он бы присоединился к нам, если бы наша экспедиция имела хоть малейшее научное обоснование, подтверждённое приглашением русского правительства. Я навещал его неоднократно и продолжал свою деятельность в Петербурге».