Читать «Три высоты» онлайн - страница 174

Впоследствии нам рассказали, в чем было дело. Бомбы, подвешиваемые под крыльями «бостонов», предварительно окрашивались изнутри, чтобы заливаемый туда жидкий тол не мог вступить в химическую реакцию с их металлическими каркасами. Видимо, краска в одной из бомб где-то отслоилась, не успевший еще застыть тол соприкоснулся с металлом, начинив бомбу детонирующими от вибрации пирокситами, и та взорвалась, едва бомбардировщик оторвался от полосы. Остальные машины загорались друг от друга.

Но в момент взлета мы, конечно, ничего этого не знали, мы видели только одно: впереди нас, в конце полосы, рвутся неизвестно отчего одна за другой боевые машины…

Примеров таких можно бы вспомнить и еще, но, думаю, для того чтобы обосновать мою мысль, этого достаточно. И тогда, перед стартом, сидя в машине и глядя с каким-то щемящим чувством в окно на перекатываемые порывами ветра комочки сухой земли и пучки травы перекати-поля, я, повторяю, не сомневался ни в себе, ни в технике. Что же касается самого чувства, заполнившего вдруг до краев душу, — это была естественная, хотя и непривычная, для человека грусть расставания с Землей. С Землей, а не с тем или иным ее географическим участком — деревней, городом, страной, наконец.

И еще. Это было проникновением в само понятие — «Земля», ощущение его не только умом, но и сердцем, всем своим человеческим существом…

Я не был новичком на космодроме. Мне уже доводилось провожать в космос других, поэтому я знал, что те, кто сейчас едет вместе со мной в машине, догадываются о том, что происходит у меня в душе. Я знал, что в таких случаях обычно стараются разрядить обстановку, сгладить поднявшуюся из глубин сознания волну эмоций, вернуть мысленно уже стартовавшего космонавта «назад, на Землю». А что тут может быть лучше дружеской шутки, какого-нибудь незамысловатого, но забавного розыгрыша!

Поэтому меня нисколько не удивило внезапное предложение заверить своей подписью прямо тут же, в машине, какой-то «документ», исполненный крупной, с замысловатыми росчерками и завитушками славянской прописью. Не задумываясь, я охотно включился в игру. Но в «документе», кроме начального, выведенного особенно крупными, а потому сразу бросавшимися в глаза буквами слова «расписка», прочесть так ничего и не удалось. На меня насели со всех сторон, затормошили, закидали неожиданными вопросами и, не дав времени опомниться, буквально вырвали из рук мою подпись. Я только и успел сообразить в поднявшейся суматохе, что «документ» составлен в двух экземплярах, во всяком случае, край копирки разглядел. А для дальнейших расследований уже не хватило времени: мы прибыли на место.