Читать «География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи» онлайн - страница 171

А сейчас меня ждет доктор Фрейд, и я хочу успеть. Впрочем, не совсем хочу: одна половина меня сопротивляется, наверное отягощенная забытой детской травмой (возможно, связанной с матерью). Но для психологического самокопания сейчас не время. Нельзя заставлять доброго доктора ждать, тем более что он проницателен и требователен. Да и вообще, нет человека, который лучше, чем Зигмунд Фрейд, воплощает дух венского расцвета. Его отношения с городом были многогранными, полными противоречивых мотивов и бессознательных желаний, по которым доктор был большим специалистом.

Я выхожу из гостиницы Adagio на Рингштрассе с ее великолепными зданиями и элегантными кафе. Здесь почти ничего не изменилось со времен Фрейда. Фрейд любил Рингштрассе и каждый день в 14:00 в любую погоду шел обогнуть по ней кольцо. Гулял в очень быстром, даже бешеном темпе. Наверное, это была сублимация.

На улице пасмурно, моросит дождь. Ну и пусть. На душе легко и спокойно. Я нахожу тихое удовольствие в каждом шаге, смакуя тот удивительный факт, что здесь ходил и Фрейд. По этой самой земле. Что занимало его ум, когда он целеустремленно вышагивал по Рингштрассе? Терзался ли он, что его в очередной раз обошли и не назначили профессором? Или возмущался судьбой первого издания книги «Толкование сновидений» (ныне классики): из всего тиража было продано лишь 300 экземпляров? Или он был в более приподнятом настроении, радуясь последней антикварной покупке и намечая ей место среди коллекции статуй и прочих вещей, грозивших заполнить весь кабинет? Или, переставляя ноги, он вовсе ни о чем не думал, а просто был – как буддисты? Нет, вряд ли. Фрейд вечно прокручивал что-то в голове: пытался решить старую проблему или обнаружить новую.

Фрейд не родился в Вене и не умер в ней, но этот город и в крупном, и в малом сформировал и вылепил его. Вена стала повитухой при рождении его радикальных взглядов на человеческий ум – взглядов, которые могли быть услышаны лишь в Вене той поры. В его родном Фрайберге они уж точно не прижились бы. Этот моравский городок (ныне находится в Чехии) с населением всего 45 000 человек был зашоренным и до мозга костей антисемитским. Как выразилась Джанин Берк, биограф Фрейда, это «славное место для того, чтобы из него уехать». Семья так и поступила, когда Фрейду исполнилось четыре года. В противном случае мы никогда не узнали бы имя Зигмунда Фрейда.

Вена стала домом, а дома всегда непросто. Чем больше я узнаю о тернистых и неоднозначных отношениях Фрейда с Веной, тем больше вспоминаю о столь же неоднозначных отношениях Моцарта с этим городом. Сердитый на неуважение, реальное и мнимое, композитор регулярно угрожал податься в Париж или Лондон, но так и не заставил себя покинуть любимую Вену. Как и Моцарта, Фрейда то игнорировали, то любили, то презирали. Своими приливами и отливами его репутация походила на Дунай во время шторма. Подобно Моцарту, Фрейд кидался из крайности в крайность: то нежно именовал Вену «своей», то (чаще) выражался похлеще. Однажды он сказал, что этот Город снов (забавно, что этим ироничным названием он обязан фрейдовской теории снов, над которой поначалу издевались) «почти физически отталкивает». Жители Вены обладают «гротескными и животноподобными лицами… деформированными черепами и носами "картошкой"». Такая взаимная неприязнь – одна из причин, почему Фрейда больше любили за рубежом, чем на родине. Что ж, такова судьба многих гениев.