Читать «Земли, люди» онлайн - страница 10

Можно, конечно, и по сей день спорить, какая тактика въ ту пору войны наиболѣе соотвѣтствовала интересамъ индусскаго народа. Съ общей, европейской и міровой точки зрѣнія правильной была союзная оріентація. Пожалуй, она была правильной и съ частной индусской точки зрѣнія, — хотя бы ужъ потому, что ея противники, какъ Пилсудскій, «поставили на проигравшую лошадь». Но во всякомъ случаѣ съ точки зрѣнія самого Ганди и его религіозно-философскаго ученія, все, что онъ дѣлалъ въ пору міровой войны, было чистѣйшей безсмыслицей или даже нѣкоторымъ подобіемъ интеллектуальнаго самоубійства. Непротивленіе злу насиліемъ не слишкомъ примѣнялось въ Европѣ въ 1914 — 18 гг. Вообще Сатіаграха тутъ была совершенно ни при чемъ.

Впослѣдствіи Ганди объяснялъ свои дѣйствія тѣмъ, что онъ въ ту пору себя чувствовалъ гражданиномъ Великобританіи. Позднѣе, по его словамъ, онъ увидѣлъ, что ошибся: индусы не граждане, а паріи Британской Имперіи. «Мои глаза открылись», — писалъ Ганди черезъ три года послѣ окончанія войны и послѣ того, какъ англійское правительство разъяснило, что Индія, собственно, уже имѣетъ Свараджъ, и что, къ сожалѣнію, по разнымъ обстоятельствамъ, ничего больше сдѣлать въ настоящее время нельзя.

Теперь это у Ганди больное мѣсто, въ которое неизмѣнно тычутъ его враги. Они находятъ, что глаза махатмы открылись нѣсколько позднѣе, чѣмъ можно было бы желать. — «Зачѣмъ мы вообще сунулись въ міровую войну? — спрашиваютъ враги Ганди. — Намъ ее истолковала по своему нація, не пользующаяся репутаціей большой прямоты и искренности, и мы сдуру приняли англійскую версію войны. Мы пошли воевать съ нѣмцами, которые намъ никакого зла не сдѣлали, — пошли выручать англичанъ, отъ которыхъ никогда не видѣли ничего, кромѣ зла».

Противники Ганди указывали и на то, что опытъ міровой войны былъ въ его дѣятельности не первымъ: въ пору трансваальской войны онъ также стоялъ за англичанъ, хотя признавалъ, что право на сторонѣ буровъ. По мнѣнію Ганди, индусовъ одинаково угнетали и буры, и англичане; однако, индусы должны были предварительно попытаться убѣдить Англію, что ей не слѣдуетъ воевать съ бурами; а такъ какъ они этого не сдѣлали, то, какъ граждане британской имперіи, они обязаны, и т. д. Были у него и другіе доводы, — я привожу наиболѣе характерный. И тогда, какъ теперь, политическая діалектика Ганди у европейцевъ должна была вызывать нѣкоторое чувство неловкости, — за себя или за него, это ужъ каждый рѣшитъ по своему.

Впрочемъ, ссылка враговъ на то, что Ганди обманывали и прежде, его никакъ смутить не могла бы: онъ самъ писалъ, что сторонникъ Сатіаграхи долженъ и въ двадцать первый разъ повѣрить человѣку, обманувшему его двадцать разъ. Будемъ надѣяться, что ужъ въ 22-й разъ махатму не обманутъ, — если вообще здѣсь можно говорить объ обманѣ. Какъ бы то ни было, споръ индусовъ о прошлогодней оріентаціи насъ вообще мало интересуетъ. Важнѣе морально-философская драма самого Ганди. Ошибся ли онъ въ оріентаціи или не ошибся, — куда же дѣвалась Сатіаграха?