Читать «Жизнь бабочки» онлайн - страница 60
Жанна Тевлина
– Не спится…
– А чего тебе не спится?
Он повернулся на бок и обнял ее.
– Думы замучили…
– И о чем думы?
– Представляешь, что наш Мансуров учудил?
Она резко присела на кровати, невольно скинув его руку.
– И чего он учудил?
– Клыковскую рукопись зарубил, и теперь подавай ему другого автора.
– Ну а ты тут при чем? Пусть Витошин заморачивается.
– Петь, ну какой Витошин? У него дела государственной важности. Он об этом и знать не знает.
– Я не пойму, кого надо искать-то?
– А я знаю?
– А чего ты так распереживалась? Первый раз, что ли?
В Петиных словах ей почудилась подозрительность. Зря она так бурно возмущалась, это действительно звучало неестественно. Надо было быстро сворачивать эту опасную тему, но и обрывать разговор резко тоже нельзя было. Она совсем запуталась и почему-то никак не могла остановиться.
– А вот представь себе, первый раз. Ты когда-нибудь слышал, чтобы человек сны записывал?
– Тоже мне, Вера Павловна. Зеркало русской революции.
Маня хмыкнула.
– Зеркало – это Толстой, а Вера Павловна – Чернышевский. А вот деревня – это ты.
– А твой Мансуров – не деревня?! Я, может, тоже завтра встану утречком, какой-нибудь бред начирикаю и скажу, что это великое озарение и надо по нему срочно написать пятитомник.
– Ты вначале начирикай, а потом говори. Между прочим, в его снах что-то есть…
Петя приподнялся на локте и внимательно на нее посмотрел.
– Ты что, серьезно?
Она отвернулась и проговорила нарочито небрежно:
– Ну, конечно, не шедевр, но что-то такое…
– Какое, Мань? Скоро ты сама с этим Мансуровым рехнешься…
У нее перехватило дыхание, то ли от предвкушения чего-то, а может, от страха быть разоблаченной. Но ощущение было таким головокружительным, что перевешивало страх.
– При чем тут это? Автора искать мне по-любому… Я ж не скажу Витошину, что это бред и писать ничего не надо.
Петя молчал, и она уже раскаивалась, что начала разговор. Главное, что она никак не могла понять, зачем его начала. Ведь не собиралась, даже в мыслях не держала. А может, и держала… А потом в какой-то момент расслабилась и вот так нелепо выдала себя. И опять пронзила вина, что мучает Петю. Последние дни казалось, что все прошло, что было просто наваждение от усталости, от неустроенности, от всего вместе взятого. И вдруг сорвалась. Ей почему-то все время хотелось о нем говорить. И Ленке Кудрявцевой зачем-то проболталась, хотя когда рассказывала, казалось, это обычный обмен сплетнями. А Ленка вполне могла что-то такое почувствовать, что-то унизительное для Пети.
– Мань, а может, Вольской позвонить?
– Какой Вольской?
– Как какой? Я ж тебе рассказывал. Училась со мной. С восьмого по десятый.
– Журналистка, что ли? Театральная…
– Ну да.
Действительно, с этой Вольской Петя ей когда-то все уши прожужжал. Они смотрели какую-то передачу по телевизору, и там ведущий представил гостью, журналистку и театроведа. Петя ее узнал еще до того, как назвали ее имя. Он так обрадовался, вскочил, тыкал в экран пальцем, кричал, что они в одном классе учились. Все якобы уже тогда знали, что она страшенный талантище.
