Читать «Два раза навестил» онлайн - страница 2
Рейнолдс Прайс
Но потом она сухо усмехнулась, подняла и опустила вислое правое ухо Сола.
— Скажи ему, Сол.
Я ответил:
— Нет,
И под солнцем неожиданной весны посреди зимы мы почти два часа сидели и задавали друг другу бесцельные вопросы о безопасном нашем прошлом, причем оба старательно избегали ловушек и капканов.
Ее ответы и моя собственная память многое прояснили. Мэри стала стряпать для родителей моей матери с первой же недели, как они обосновались здесь в 1882 году. И хотя, когда я родился, она уже не работала, во времена моего детства она постоянно появлялась в доме моей бабки. Она присвоила себе право, полагающееся ей по возрасту, входить через парадную дверь — без стука, лишь коротко бросив: «Это всего-навсего
Однажды — мне тогда было лет десять — она задала мне вопрос, которого черные не' задают:
— Хил,
— Я сейчас занят, тетя Мэри, — буркнул я и рванулся начать новую игру.
— Вернитесь,
Мама кивнула, я остановился и высказал свою заветную на тот день мечту:
— Я буду врачом.
Она ответила:
— Нет, сэр, вы уже опоздали.
Стоя за ее спиной, мама улыбнулась; мы с ней поняли друг друга — Мэри спятила. Но конечно же, она была права, как и во многих других случаях, и какими бы дикими ни казались ее слова окружающим, она точно попадала в самое мое чувствительное место.
Даже в тот теплый день 1960 года, когда я собрался уезжать, ни словом не обмолвившись о своей потере, Мэри наконец спросила:
— Когда же ты обзаведешься домом и
Я ответил:
— Да я вот хочу у тебя научиться — живешь себе одна с собакой, и все у тебя прекрасно.
Тогда я еще не видел в ней признаков угасания.
Сол удрал уже с час назад, но Мэри поискала его глазами, словно дело было именно в нем. Потом снова повернулась ко мне и попыталась улыбнуться, но глаза ее не засветились.
— Мы, старухи, торчим вверх, как деревья, в подпорках не нуждаемся. Ты, верно, не такой прочный.
Она снова попыталась улыбнуться, и на этот раз получилось. Во рту у нее оставалось четыре здоровых зуба.
Я дал ей пять долларов и поехал домой, думая, что она будет так же крепко стоять на земле, когда я совсем истаю от одиночества и исчезну.
Но в конце августа мне позвонила Энн Палмер, что случалось не чаще, чем зимние бури. Она еще не успела закончить деликатные расспросы о моем состоянии — в семье считалось, что я еще «не пришел в себя», а я уже подумал: «Мэри умерла». Строго говоря, я ошибся. Энн сказала, что Мэри лежит на смертном одре и уже не поднимается. Я сказал себе: «К тому времени, как я доеду туда, она встанет и пойдет собирать хлопок».