Читать «Хрупкие вещи. Истории и чудеса (сборник)» онлайн - страница 10

В городе Талса, штат Оклахома, жил писатель (он умер в 2002 году), который некоторое время – в конце 1960-х и начале 1970-х годов – был лучшим в мире сочинителем рассказов. Звали его Р.А. Лафферти, и рассказы его были ни на что не похожи, странны и неподражаемы – по первой же строке ясно, что это его рассказ. В юности я написал ему письмо, и он мне ответил.

«Жар-птица» – это попытка написать рассказ Лафферти, и она меня кое-чему научила: в основном тому, что все не так просто, как кажется. Холли получила подарок только на девятнадцать с половиной лет, когда я застрял на середине «Детей Ананси» и понял, что если не закончу хоть что-нибудь – что угодно, – я, наверное, сойду с ума. С разрешения дочки рассказ опубликовали в сборнике с очень длинным названием, которое обычно сокращают до «Шумные отморозки, недружелюбные дебилы и еще кое-какие не столь пугающие штуки…», в рамках программы «Нью-Йорк, 826».

Даже если у вас уже есть вот эта моя книга, вы, возможно, захотите приобрести сборник с очень длинным названием, потому что в нем есть рассказ Клемента Фрейда «Гримбл».

Сотворение Аладдина

Меня озадачивает («озадачивает» в данном случае выступает синонимом крайней степени раздражения) чтение умных академических книг и статей о фольклоре и народных сказках, в которых говорится, что эти сказки никто не писал и ошибочно даже пытаться искать автора: такое создается впечатление, будто сказки не сочиняют, а собирают, находят или в лучшем случае перерабатывают. И я думаю: «Да, но они же откуда-то взялись, родились же в чьей-то голове». Потому что истории рождаются в головах – они не артефакты и не природные явления.

В одной умной книге написано, что все волшебные сказки, в которых герой засыпает, родились из снов, пересказанных людьми с примитивным мышлением, неспособными различать сон и явь, из чего и получились наши сказки, – по-моему, теория сплошь дырявая, потому что в историях, дошедших до наших дней и не раз пересказанных, логика повествования, а не логика сна.

Истории сочиняются людьми, которые их сочиняют. Если история хороша, ее пересказывают. В этом-то и волшебство.

Рассказчица Шехерезада – вымышленный персонаж, как и ее сестра, как и кровожадный царь Шахрияр, которого следовало умиротворять еженощно. «Тысяча и одна ночь» – тоже вымышленная конструкция, с миру по нитке, а история Аладдина – более позднее добавление, включенное в сборник французами всего несколько сот лет назад. Иными словами, она родилась совсем не так, как описываю я. И тем не менее. И все же.

Король горной долины

Эта история возникла и существует, потому что я люблю отдаленные края Шотландии, где местами выходят наружу кости Земли, где небо окрашено белесым, и такая поразительная красота, и ты словно сокрыт в невозможной дали. Приятно было вновь встретиться с Тенью через два года после событий, описанных в «Американских богах».

Роберт Силверберг попросил у меня новеллу для сборника «Легенды II». Ему было без разницы, про какой из миров – про «Нигде и никогда» или «Американских богов». Я начал с «Задверья», но там возникли некоторые технические сложности (рассказ называется «Как маркиз вернул свой сюртук», и когда-нибудь я его обязательно допишу). Я начал писать «Короля горной долины» в Ноттинг-Хилле, где мы снимали короткометражку под названием «Короткометражка о Джоне Болтоне», и закончил одним затяжным зимним рывком в доме у озера, где сейчас пишу это предисловие. Легенды о хульдрах и как правильно писать по-норвежски я узнал от моей подруги Иселин Эвенсен. Как и «Неовульф» из «Дыма и зеркал», эта история навеяна «Беовульфом», и дописав ее, я уверился, что наш с Роджером Эвери сценарий «Беовульфа» не будет закончен никогда. Разумеется, я был не прав и впоследствии наслаждался, наблюдая пропасть между матерью Гренделя в исполнении Анджелины Джоли в фильме Роберта Земекиса и персонажем, который фигурирует у меня.