Читать «Греческие календы» онлайн - страница 8

—Ну, и что посоветуете мне, триумфатору, делать дальше? Уйти в частную жизнь или...

Пока Меценат соображал, что скрыто во второй части вопроса, Агриппа, со свойственной ему простотой, ответил:

—Хотя я немало извлек благ из твоего единовластия, но советую тебе отказаться от него.

—Да? — с деланным интересом переспросил Октавиан.

—Да, Цезарь, — упрямо повторил Агриппа. — Я пойду за тобой, чтобы ты ни решил, но сейчас советую — откажись. Равноправие хорошо звучит не только на словах. Оно — верх справедливости. Разве не справедливо, чтобы решительно все было общим у тех людей, которые имеют общую натуру и общее происхождение? Если они воспитаны на одних и тех же законах? Отдали, наконец, за отечество все силы?

Устав от длинной фразы, Агриппа приложился к кубку и, поставив его на стол, задумчиво 12 продолжил:

—При республике и благо и беды для всех одинаковы. Люди вместе молятся, чтобы всем им на долю выпало самое лучшее! При единовластии же каждый станет думать только о себе.

Все начнут ненавидеть друг друга. И будут правы, потому что тогда в благоденствии одного будет заключен ущерб для другого, а в несчастье — выгода. Поверь, Цезарь, я повидал немало царств и сужу об этом не понаслышке. И потом, здесь не Далмация или Египет, а Рим. Трудно сокрушить нашу народную массу, которая пятьсот лет прожила при свободе.

Еще трудней это будет сделать сейчас, когда мы со всех сторон окружены врагами.

—Браво, Марк! — усмехнулся Октавиан. — Клянусь Юпитером, это самое интересное из всего, что я когда-либо слышал от тебя! А что скажешь ты, Гай?

Меценат пожал плечами, словно выражая недовольство тому, что его вынуждают поделиться самыми сокровенными мыслями, и, стараясь как можно меньше раздражать Октавиана своим обычным многословием, ответил:

—Если ты заботишься об отечестве, за которое вел столько войн и — уверен — отдал бы и душу, то приведи ею в порядок, преобразуй и правь рациональным образом!

—Рациональным? — уточнил Октавиан.

—Возможность говорить и делать все, что только пожелаешь — это источник всеобщего благополучия, если имеешь дело с благоразумными людьми! — вместо ответа заметил Меценат. — Но это приводит к несчастью, если имеешь дело с неразумными. Тот, кто дает свободу неразумным, поступает не лучше того, кто дает меч ребенку или сумасшедшему!

—А кто дает свободу благоразумным? — быстро спросил Октавиан.

—Тот спасает всех, в том числе и безумцев, даже вопреки их воле! — одними губами усмехнулся Меценат. — Поэтому я не то что советую, а заклинаю тебя не слагать с себя власти. И не только я, а все здравомыслящие и лучшие люди Рима. Ведь свобода черни является самым горьким видом рабства для людей достойных и одинаково несет гибель всем!

— Что ж! — поднял кубок Октавиан, поочередно обращаясь к Меценату и Агриппе. — Я понял вас и, сделаю именно так, как вы советуете!

Он приложился к кубку и с удовольствием отметил, как недоуменно переглянулись два его друга.

—Да, — вытирая губы, подтвердил Октавиан. — Я откажусь от власти и... оставлю ее себе! Но для этого, — хитро оглядел он друзей, — мы должны подготовить народ, лучших людей, как выразился Меценат, и сенат. Отцов-сенаторов, Марк, мы возьмем на себя!