Читать «Собрание сочинений в четырех томах. Том 1» онлайн - страница 97

АЙЗЕКУ ЛИ

Добро свершилось или зло, Бог весть, но это ремесло Я посчитал своим уделом, Служа ему душой и телом.

ЭЛИЗАБЕТ Р. ХЕРРИНГ

Элизабет, коль первым имя это, Листая твой альбом, увидят там, Иной педант начнет корить поэта За сочиненье вирш по пустякам. А зря!.. Хотя и фокус строки эти, Бранить меня за них причины нет: Едва ли был когда-нибудь на свете Таких забав не любящий поэт. Размером трудным мысли излагает Художник не по прихоти своей — Ему игра созвучий помогает Раскрыть себя в творении полней. Раз у него есть дар, его работа Известным с детства правилом жива: «Не может в стих облечься то, чего ты Глубоко в сердце не обрел сперва».

АКРОСТИХ

Элизабет, не мучь меня напрасно: Любовь мою ты гонишь слишком страстно, Играя роль Ксантиппы по примеру. Забытой поэтессы, злой не в меру. Ах, не смотри так нежно, так влюбленно! — Боюсь я участи Эндимиона: Его Селена от любви лечила Так пылко, что от жизни отлучила.

СТРОКИ ДЖОЗЕФУ ЛОККУ

Когда его черт приберет? — Вошло у педанта в привычку Выскакивать вечно вперед На утреннюю перекличку. Он выше для тысяч людей, Чем однофамилец-философ: Тот — гений по части идей, А этот — по части доносов.

ВСТУПЛЕНИЕ

Покачивая головою, Маша крылами надо мною, В тени ветвей над озерцом, Поросшим тихим тростником, Как попугай, и день за днем, Романс учил меня азам. На мягких травах я лежал — И немладенческим глазам, Младенец верить начинал — И вслед за ним залепетал. Настало время — не для пенья. Миров кровавое кипенье, Тропически-кричащий свет На небе исполинских бед Взошел — и годы, как пустыни, Объял кромешный мрак гордыни — И только молнии зигзаг Терзал порой всеобщий мрак. Анакреоном упоен, Я пил вино и пел, как он, — И слышал Страсти холодок В согласии холодных строк; И — маг, алхимик, чародей — Он счастье делал все больней, Все невозможней, все желанней В реторте пламенных мечтаний, — И Меланхолию одну Я возлюбил в мою весну, Отверг Доступное и — вместо Покоя — впал в безумье жеста, Любовь — мой вечный идеал — С дыханьем Смерти повенчал; Рок, Время, Узы Гименея — Все пропасть между мной и ею. Но годы Кондорами в небе Кружили — и грозил полет Громами гулкими невзгод, — И мне глядеть не выпал жребий На безмятежный небосвод. И если на крылах Покоя Парит мгновение иное И рифмы с лирой перезвон Порой овладевает мною, Преступно было б — если б он Проникся краткой тишиною! Лишь ныне — для души простор: Пропала страсть, погас костер; Что было черным, стало серым; Конец и славе, и химерам! Бунтарь, я проклял тишину! Теперь безропотно усну. Я жаждал страсти понапрасну — Я успокоюсь и погасну, Избуду жизнь мою во сне; Не пир — похмелье любо мне. Но прокляты, обречены И безысходны сами сны. Лишь мимолетная пора Прикосновения пера К бумаге — в Завтра и Вчера Разнообразье вносит. Но И этого не суждено: Рисунок строк давно исчез — И лишь седобородый бес, На миг раскрыв тетрадку снов, Прочтет ее — и был таков.