Читать «Собрание сочинений в четырех томах. Том 1» онлайн - страница 74

УЛЯЛЮМ

Небеса были пепельно-пенны, Листья были осенние стылы, Листья были усталые стылы, И октябрь в этот год отреченный Наступил бесконечно унылый. Было смутно; темны, вдохновенны Стали чащи, озера, могилы, — Путь в Уировой чаще священной Вел к Оберовым духам могилы. Мрачно брел я в тени великанов — Кипарисов с душою моей, Мрачно брел я с Психеей моей. Были дни, когда Горе, нагрянув, Залило меня лавой своей. Ледовитою лавой своей. Были взрывы промерзших вулканов, Было пламя в глубинах морей — Нарастающий грохот вулканов, Пробужденье промерзших морей. Пепел слов угасал постепенно, Мысли были осенние стылы, Наша намять усталая стыла. Мы забыли, что год — отреченный, Мы забыли, что месяц — унылый, (Что за ночь — Ночь Ночей! — наступила, Мы забыли, — темны, вдохновенны Стали чащи, озера, могилы), Мы забыли о чаще священной, Не заметили духов могилы. И когда эта ночь понемногу Пригасила огни в небесах, Огоньки и огни в небесах, — Озарил странным светом дорогу Серп о двух исполинских рогах. Серп навис в темном небе двурого, — Дивный призрак, развеявший страх, — Серп Астарты, сияя двурого, Прогоняя сомненья и страх. И сказал я: «Светлей, чем Селена, Милосердней Астарта встает, В царстве вздохов Астарта цветет И слезам, как Сезам сокровенный, Отворяет врата, — не сотрет Их и червь. — О, Астарта, ведь не на Нашу землю меня поведет — Сквозь созвездие Льва поведет, В те пределы, где пепельно-пенна, Лета — вечным забвеньем — течет, Сквозь созвездие Льва вдохновенно, Милосердно меня поведет!» Но перстом погрозила Психея: «Вижу гибельный свет в небесах! Вижу гибель и свет в небесах! Свет все ближе. Беги же скорее!» Одолели сомненья и страх. Побледнела душа, и за нею Крылья скорбно поникли во прах, Ужаснулась, и крылья за нею Безнадежно упали во прах, — Тихо-тихо упали во прах. Я ответил: «Тревога напрасна! В небесах — ослепительный свет! Окунемся в спасительный свет! Прорицанье Сивиллы пристрастно, И прекрасен Астарты рассвет! Полный новой Надежды рассвет! Он сверкает раздольно и властно, Он не призрак летучий, о нет! Он дарует раздольно и властно Свет Надежды. Не бойся! О нет, Это благословенный рассвет!» Так сказал я, проникнуть не смея В невеселую даль ее дум И догадок, догадок и дум. Но тропа прервалась и, темнея, Склеп восстал. Я, мой разум, мой ум — Я (не веря), мой разум, мой ум — Все воскликнули разом: «Психея! Кто тут спит?!» — Я, мой разум, мой ум. «Улялюм, — подсказала Психея, — Улялюм! Ты забыл Улялюм!» Сердце в пепел упало и пену И, как листья, устало застыло, Как осенние листья, застыло, Год назад год прошел отреченный! В октябре бесконечно уныло Я стоял здесь у края могилы! Я кричал здесь у края могилы! Ночь Ночей над землей наступила — Ах! зачем — и забыв — не забыл я: Тою ночью темны, вдохновенны Стали чащи, озера, могилы И звучали над чащей священной Завывания духов могилы! Мы, стеная, — она, я — вскричали: «Ах, возможно ль, что духи могил — Милосердные духи могил — Отвлеченьем от нашей печали И несчастья, что склеп затаил, — Страшной тайны, что склеп затаил, — К нам на небо Астарту призвали Из созвездия адских светил — Из греховной, губительной дали, С небосвода подземных светил?»