Читать «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61» онлайн - страница 79
Татьяна Юрьевна Соломатина
В честь относительного выздоровления Ваньки решено было устроить вечеринку в вечном «больничном» кабаке. Том самом, где собирались заседания клуба Анонимных Врачей. Да и просто… Больничный кабак. Этим всё сказано.
Игоря Васильевича не позвали. Но он пришёл. И, будучи уже в лёгком подпитии, встал, взял стакан и, помокрев глазом, проникновенно обвёл взглядом аудиторию. Даже Иван Петрович, у постели которого побывали-переночевали все-все-все коллеги и средний и младший персонал… Все! Кроме Игоря Васильевича, ни разу так и не зашедшего… Даже Иван Петрович было растрогался. Потому что говно за пазухой держать не любил и не умел, а прощать как раз умел и любил.
Игорь Васильевич поднял стакан и проникновенно произнёс:
— Вы все знаете, какое у меня недавно случилось несчастье!
Все аж дыхание затаили. Давали человеку шанс. А вдруг?! Вдруг именно сейчас он наконец скажет: «Несчастье с моим другом!.. И я, как и все вы…» Что-нибудь в таком роде.
Игорь Васильевич вздохнул и продолжил:
— Я вложил кое-куда кое-какие деньги — и они сгорели.
— Всегда знал, что Василич — гандон! — громко прошептал старшей сестре урологии на ухо — так, что услышали все, Семёнов-младший. — Но чтобы такой!..
— Даже штопке уже не поддающийся! — Согласилась старшая урологии, глядя прямо на Василича.
Все собравшиеся за столом дружно грохнули. Хотя, казалось бы, чего смешного?!
Иван Петрович Пустовойтов попросил у своей сестры номер телефона бывшей жены Игоря Васильевича Рачковского. Когда-то он в первых рядах яростно осуждал её за развод со «старым другом». Он позвонил ей на другой бок Планеты. И сказал:
— Я был неправ. Тогда… Произошла фатальная путаница. Прости меня.
— Ванька! Ванька! — Обрадовалась собеседница. — Ты как себя чувствуешь?!
Разумеется, она всё знала от Ванькиной сестры, связь с которой не прерывала и продолжала дружить.
— Отлично! Я себя сейчас отлично чувствую! — Совершенно честно ответил Ванька.
Крепкий организм Ивана Петровича справился с травмами. Одно было обидно: не нашли. Так никого и не нашли.
Неизвестно, что чувствовал следователь. Люди чаще всего понятия не имеют о разнице между гордыней, хвастовством и действительным спасением чувств совершенно постороннего человека.
Что уж говорить о жизни любимых.
Когда нужно спасти жизнь любимых — стоит погрузить саму любовь в кому.
Стоит ли?
Стоит ли хоть чего-нибудь жизнь без любви?
Не деревянная ли это жизнь?