Читать «Одесса на кону» онлайн - страница 25

Милицейский фургон… Он меня не интересует. Есть две категории тех, кто знает все, что происходит в округе, – это бабки у подъезда и алкаши. Первые вряд ли мне доверятся, тут нужно женщину отправлять, она их разговорит. А вот алкаши…

Где тут собираются алкаши, интересно? Ага, вон магазинчик, и, судя по вывеске, круглосуточный.

Пошел туда, столкнулся лоб в лоб с куда-то спешащим местным аборигеном, без вступления простецки предложил:

– На двоих будешь?

Алкаша звали Дима…

– А чо у вас тут делается-то? – Сидя на лавочке, вытащенной в тенечек под деревце, мы культурно отдыхали – сиречь выпивали и закусывали. Точнее, мой визави выпивал и закусывал, а я просто закусывал, что обе договаривающиеся стороны более чем устраивало…

– …

– Ментов вон понаехало…

– Да Лизку типа мочканули. Давалку тут одну…

– Мочканули? – заинтересовался я. – А за что?

– А хрен его знает… – философски ответил синяк, – доб…овалась, наверное. К ней тут не один ходил, баба-то красивая…

– Доб…овалась? А чо, где работала?

– А х… ее знает. Ее мало видно было, она иногда неделями пропадала.

– А кто к ней ходил?

– Да разные… – Синяк подслеповато уставился на меня. – А тебе-то какое дело?

Я достал удостоверение журналиста (красные корочки, фотография, остальное на цветном принтере распечатал) и бумажку в сто гривен.

– Чо, журналист?

– Ага. Репортаж делаю. Еще на бутылку хватит, надеюсь.

Алкаш непроизвольно сглотнул слюну.

– Это… Я про нее мало что знаю. Тут есть такой… Колун мы его зовем. Вот он про нее много расскажет.

– А далеко Колун-то?

– Да тут живет… Дрыхнет, наверное.

Я достал еще одну стогривневую банкноту.

– А если разбудить?

Колун оказался таким же алкашом, только с квартирой. Квартирой тире притоном. Увидев сто гривен, он оживился и проявил гостеприимство – в расчете на то, что я проявлю щедрость. Делать было нечего – сходили до ларька, еще затарились водкой и поднялись к Колуну в квартиру. Что там было… описывать надо или так понятно? Но мне даже табуретка чистая нашлась. Немного трехногая, правда…

– Ты это… – сказал Дима. – Про эту фурсетку, что в третьем жила, расскажи.

– А чо?

– Человеку надо. Журналист он.

– А…

Я достал из сумки бутылку – на стол не выставлял, чтобы контролировать ситуацию. Налил в подставленные стаканы. За окном уже клубилась ночь, бархатная одесская ночь. И где-то тут – среди всей грязи, грязи во дворе, грязи в квартире, грязи на телах и в душах людей, – незримо присутствовала душа той, которую убили. Знаете, как говорят абхазы, когда человек умирает? У них нет слова «смерть», они говорят «душа родилась»…

– Эта… Короче, она с Морбидом трахается. Так что не обломится, с Морбидом лучше не вязаться. В порту найдут.