Читать «Удивительные приключения Яна Корнела» онлайн - страница 75

Вдруг воздух прорезал резкий звук трубы и кто-то стал кричать нам, что если мы не сдадимся, то всех нас перевешают. Но что бы они с нами сделали, если бы мы им сдались, они нам не сказали, — об этом легко догадаться; и потому мы ответили им единственно возможным способом — стрельбою.

Вслед за тем немедленно бухнула пушка и ее снаряд грохнулся прямо на баррикаду у ворот. Кроме мушкетной стрельбы из леса, против нас ничего больше не предпринималось, — выходить на поляну никому из мушкетеров не хотелось. Крестьяне, находившиеся рядом со мной, возбужденно обсуждали что-то. Мне очень хотелось знать, о чем они говорят, но я не понимал их. Я обратился к Пятиокому, стоявшему неподалеку от нас, который также мог слышать их, не сговариваются ли они прекратить сопротивление. Он же только рассмеялся:

— Что ты! Они спорят о том, как поступить им с первым мушкетером, который попадется им в руки.

Мысленно я извинился перед ними за свое подозрение. Позже я убедился, что чувство страха было несвойственно им. Они дрались, как звери, — сама жизнь научила их дикой ненависти. К сожалению, я скоро узнал, что одной этой ненависти оказалось крайне недостаточно для борьбы с обученными солдатами.

В то время как пушка и несколько мушкетов беспрерывно, хотя и без особого проку, стреляли по воротам, основная масса саксонцев подтянулась к задней стороне монастыря, прошмыгнув туда через сараи и амбары прямо к самой крепостной стене, которую легко пробили второй пушкой с расстояния в несколько шагов. Потом, паля из мушкетов и пистолетов, они выломали там большую дыру и ринулись в коридор и на двор. Не успели мы добраться до атакуемого участка, как во дворе монастыря уже заварилась каша — вражеские солдаты стреляли, били ружейными прикладами и, словно дикари, кололи шпагами. Но я не видел ни одного крестьянина, который обратился бы в бегство. Все защищались ломами, жердями, хватали голыми руками атакующих за горло, молча, не проронив ни одного звука. Каждый стоял и защищался до тех пор, пока не падал сам. Но пуля и шпага действовали куда проворнее, чем неуклюжая дубина, которой нужно было еще как следует размахнуться. Хотя и немало солдат полегло под ударами дубин или ломов, но крестьян погибло гораздо больше, — бедняги валялись на земле, как подрезанные колосья во время жатвы. Через некоторое время на дворе уже не осталось ни одного из тех, кто еще стоял на ногах.

К тем же из нас, кто защищал ворота, галерею и второй этаж, прибежал посыльный от Завтрадомой и сказал, что мы должны собраться в рефекторий, — там уже сражались наши товарищи, созванные из других частей монастыря. Когда я окинул их взглядом, у меня сжалось сердце: из целой тысячи осталось около ста пятидесяти человек. Но еще прискорбнее было то, что среди них находилось не более тридцати стрелков! Мы отступили в самый задний угол, — те, кто держал в руках мушкеты, заняли первые ряды, пленные монахи попрятались за нашими спинами. Тут мы ожидали последнего приступа. Все молчали, — под высокими сводами рефектория еле слышалось учащенное дыхание. Снизу и со всех сторон сюда доносились выстрелы, крики и глухое падение тел, — это саксонцы огнем и железом пробивались по лестницам и коридорам. В самую последнюю минуту в рефекторий успело ворваться еще несколько крестьян. Тут шум, стал постепенно ослабевать и скоро затих совсем. Мы знали, что означало это: от всего крестьянского войска в живых остались только мы…