Читать «Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ» онлайн - страница 4

Началась многомесячная полусекретная подготовка к записи. В перерыве между заседаниями парламента я с одним из помощников — или Димой Никитенко, или Костей Каравайным (они единственные были посвящены в затею) — уезжал «на встречу» или «на совещание», и два часа занимался с Татьяной Анциферовой, замечательной певицей и музыкальным педагогом, женой В.И. Белоусова. Она помогала ставить дыхание, а через какое-то время — и шлифовать песни.

И только когда прошли месяцы подготовки, приближались к концу дни работы в студии звукозаписи, а я все не мог нащупать звучащий стержень проекта — какую песню сделать первой, центральной, Дмитрий Никитенко, краснея, сказал:

— Я когда-то получил музыкальное образование и недавно написал песню о сыне. Предлагаю ее.

У меня в то время должен был родиться четвертый сын.

— Покажи.

Дима напел.

— Отлично. Теперь понятна твоя настойчивость в делании из меня певца. Но давай песню повернем. Сделаем не песню о сыне, а обращение к нему. Это должна быть, скажем, колыбельная. Колыбельная, адресованная сыну.

Сел тут же писать, перекраивая и меняя текст, что-то формулируя с нуля, исходя из изменившейся направленности текста. Появился не просто иной аспект, появился другой смысл и песни, и самого песенного проекта. Дима даже настаивал, чтобы меня указали в качестве автора текста одного, но это было бы нечестно. Мы стали соавторами.

Когда все намеченные песни были записаны и нами прослушаны, только в этот момент я осознал, что все спел неправильно, понял, как надо бы их исполнять.

— Все записанное надо стереть и переписать. Все надо петь иначе, прежде всего ниже, не пытаясь по школьному выполнять гаммы.

Белоусов охладил:

— Все. Деньги спонсоров кончились. Как закончилось и наше время аренды студии.

Записанное оставили как есть.

Фото к песенному проекту летом 1998 года делал сам Стас Намин. Ну и помучил!

Сняли и два видеоклипа. Не обошлось без казуса. Когда вели съемки на Тверской, мне пришлось несколько раз делать проход под уже записанную свою же фонограмму «Московских окон». Прохожих было достаточно много, и один из них подошел к осветителям и поинтересовался:

— Скажите, а кто играет Бабурина?

Видно, умный был человек, понимал, что серьезный политик таким баловством заниматься не должен.

С показом клипов по ТВ нас постигла неудача.

В этот момент на ТВ неожиданно показали видеоклип с речитативными завываниями Жириновского, а появляться на экране в том же жанре после него означало терять репутацию. Нам же Бадри Патаркацишвили, управлявший тогда, по поручению Б. Березовского, телевидением, с которым у Стаса Намина были прекрасные отношения, посмотрев клипы, в показе отказал. На удивление Стаса («Впервые сталкиваюсь с тем, что я плачу, а мне говорят — не надо!»), Бадри, по словам Намина, ответил:

— Во-первых, Бабурин в «черном списке», и эфира ему не будет. Во-вторых, если бы было, как у Жириновского, то еще можно было бы подумать, но тут у вас ведь серьезно.

Снятые клипы по ТВ не показали. Отрывок «Колыбельной сыну» прозвучал лишь в «Русском Доме» русского подвижника А. Крутова.