Читать «Мое условие судьбе» онлайн - страница 137
Евгения Михайлова
– Это мама Дениса? – раздался женский, какой-то слишком громкий голос.
– Кто спрашивает?
– Вы меня видели. Я на суд приходила. Аня Синицына я. Помните, я говорила, что это я его посылала убить? А мне не поверили.
– Помню.
– Я знаю, что вы к Дэну ездили. Я туда иногда звоню. Нет, не Денису, одному козлу. Он мне говорит про Дэна, я ему деньги на телефон кидаю. Как Денис?
– Хорошо, Аня. Все у него нормально. Он много работает. Ты меня извини, но я очень устала, плохо себя чувствую.
– Поняла. Я просто хочу сказать. Вы меня простите за все. За такое… Я правду говорила. Он ни при чем.
– Конечно, правду. Бог простит, Аня.
* * *
Анна вышла из такси у лавки восточных деликатесов, вошла и остановилась в изумлении на пороге. По центру зала стоял большой портрет Людмилы, перед ним гора темно-красных роз.
– Что это, Коля? – спросила она у охранника. – Я приехала, потому что Люда вроде сегодня возвращается.
– Беда у нас, Аня. Девочки расскажут. Мне нужно смотреть, чтобы только приличные люди сегодня приходили. Помянем коллективом, когда гости разойдутся.
В зале к Ане подошла самая симпатичная и улыбчивая официантка Людмилы. Она не улыбалась, на лице были только потрясение и горечь.
– Вот такие дела у нас. Не приедет больше никогда Людмила. Она умерла, собираясь домой. Сказали, сердце. Просто не выдержала счастья.
– Как такое может быть? Что это за ужас? Принеси мне чего-нибудь выпить…
Аня выпила чашечку саке, съела несколько ложек мороженого. Встала и подошла к портрету Людмилы.
– Ты что? – спросила она у него. – От какого такого счастья ты умерла? Так не бывает!
Потом повернулась к печальному менеджеру и требовательно заявила:
– Вы что тут устроили. Людмила – моя подруга. Я не позволю, чтобы в день ее смерти вокруг ее портрета ходили какие-то привидения. Она смотрит на ваши кислые рожи. Она для меня шоу собиралась ставить. Позови гитариста.
…Удивительная получилась сцена. На подиуме танцевала и пела Аня под музыку «Девушки из Нагасаки». Тонкая, длинноногая, какая-то нереальная, тающая в музыке фигурка. Она танцевала очень хорошо, а пела голосом низким и хрипловатым, как будто он треснул от слезы: «У ней такая маленькая грудь, а губы алые, как маки… Уходит капитан в далекий путь и любит девушку из Нагасаки»…
Все гости перестали есть, смотрели и слушали очень серьезно, сотрудники стояли замерев, женщины всхлипывали.
Аня замолчала, посмотрела в зал, на приличных гостей, отобранных Колей. И сразу увидела широкое, усатое лицо режиссера Никиты. Когда она шла к нему, Никита уже открывал рот, чтобы что-то ей приятное сказать. Но не успел. Аня взяла широкую пиалу с саке и нашлепнула на его физиономию. Получилось как раз по размеру и форме. Как в песочнице…
– Я помянула тебя, Люда, – крикнула она портрету и вышла из зала.
– Класс, – сказал ей охранник. – Так еще никого не поминали.
* * *
Дина горько плакала в ночном саду. Ушла, чтобы ее плача не слышали ни ребенок, ни собаки. Когда горячие руки Александра притянули ее за плечи, сказала:
