Читать «Дикий барин в диком поле (сборник)» онлайн

Джон Александрович Шемякин

Дикий барин в диком поле

Житейския истории

Лыжи

Носился на лыжах, собирая на склонах кровавую жатву.

Мне бы санки шипастые, меж шипов проволочка чтоб стальная, булатные полозья в хищном узоре, а спереди саночек-разрезалочек рогатый череп пусть скалится на трезубце. В руку бы мне косу, в другую же кистенёк. Я бы тогда человек на пять больше уделал на спуске.

А раньше я на лыжах ходить, спускаться, бегать и пр. не любил. Мне государство выдавало лыжи бесплатно. В моём лесостепном историческом техникуме, например. Исторический техникум надеялся, что лыжные кроссы укрепят мою мужественность, подготовят меня к защите родного края или, напротив, защите трудящихся края чужого.

В школе наш класс учили бросаться в самоубийственные штыковые атаки, метать гранаты, отличать по запаху отравляющие газы, по цвету-яркости – атомный взрыв от водородного, по звуку – работу танковых моторов «Леопарда» от «Т-60».

Во дворе нас учили допрашивать, вешать и расстреливать пленных. На улицах – диагностировать переломы и вправлять выбитые челюсти. Дома – копить сухари, крупы, спирт, лекарства, сахар. В очередях приучали к терпению у комендатур и пунктов эвакуации. В гостях – нажираться на грядущую зимовку, сгребая недоеденное в карманы и шапки. В кино и банях случались облавы. В театре «Оптимистическая трагедия», а там – «кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?», анархист Сиплый и не то чтобы хеппи-энд.

А тут ещё и лыжные кроссы!

Я считал, что вполне уже годен к нестроевой службе при обозе наступающих на развалины Парижа краснознамённых гусеничных армад. Учил языки, хотел в трофейную команду. На лыжах не хотел, а это оценки, выговоры и презрение сизоносого доцента кафедры физвоспитания.

Поэтому я что? Поэтому я лыжи ломал. Ломал я их в лесу, наедине с природой, колошматя по пню.

Три раза государство выдавало мне лыжи с ещё теплыми от чужих ног ботинками. Что тоже являлось своего рода подготовкой к грядущему неизбежному. И все три раза я случайно ломал лыжи о пень.

А на четвёртый раз за мной, используя мою невнимательность, доверчивость к лесу и, прямо скажем, надвигающуюся слепоту, заскользил следить сизоносый физкультурник. Наш, как я его называл, педагог.

И вот зима. Лютая. Я стою перед деревом. Пня не вижу – он весь окончательно в снегу затаился. Поэтому ёлка. Пушистая, красивая, накинувшая на себя белоснежную шубку, немолодая, но стройная. Свежая. И вот я хреначу лыжей по упругим её ветвям. А ёлка-озорница играет со мной, кокетничает. Пружинит, сволочь. Не ломается лыжа.

Надо мной вороньё кружит. Я красный весь, колочу лыжей злобно, хаотично, от меня пар. Я как мужик-середняк, вернувшийся из недоброго города в свою голодную деревню. Злость, тоска и позёмка. Только вороны радуют, орут и машут крыльями. Короче, новый год в колонии усиленного режима, добавленный администрацией колонии к предыдущему сроку.

– И что это мы тут делаем? – слышу вкрадчивый вопрос.

Не оборачиваясь, выпустил лыжу из рук, молча и не мигая обтёр лицо снегом.

«Буду валить физкультурника, – решил, – потом грех замолю, а лес не выдаст, схоронит нашу маленькую педагогическую тайну. К весне ближе я уже буду в Ашхабаде, на стройке, звать меня будут Фирдуз, там граница, копыта, Тегеран, Персидский залив, смена документов и танкер. Поножовщина в трюме с носатыми греками. Далее карьера миллионера-судовладельца, белый смокинг, оперная певица в любовницах, бриллиант в зубе у собаки, яхта из палисандра, опиум, таинственное убийство певицы, собачий зуб с бриллиантом в кармане, Монако, казино, проигрыш, револьвер, осечка, выигрыш, возвращение на родину в костюме образованного раджи. Всё стройно, чётко просчитано, план прекрасен!»