Читать «Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи» онлайн - страница 326

Словом, Калининградская область – прекрасное место для ядерного энергетического комплекса, способного почти полностью возместить последствия зелёного вандализма западноевропейцев.

Что же касается угрозы поворота рубильника – наша страна отродясь не употребляла подобные инструменты. Контрактные обязательства исполнялись свято и неукоснительно. Даже в ночь на 1941.06.22 границу пересекли несколько поездов с сырьём в счёт оплаты ранее поставленных Германией станков – на этих станках мы производили немало новейших видов оружия, так что остаток оплаты немцы получили уже дефицитными во время войны свинцом, сталью, тротилом…

Кстати, насчёт поставок оборудования. В башне советского танка Т-34 с изрядным трудом умещались – по бокам от 76.2-мм пушки – заряжающий и командир танка, по совместительству работающий наводчиком. В созданных чуть ранее немецких Т-3 (точнее, Panzerkampfwagen III – бронированная боевая повозка III – или сокращённо Pzkpfw III) и Т-4 башня вмещала троих: обязанности наводчика и командира разделялись. Благодаря этому немецкие танки на поле боя были куда эффективнее наших: наш командир был вынужден постоянно переключаться между наблюдением за полем боя в целом и конкретной целью (не зря популярный американский плакат для водителей предупреждает: если ты одной рукой держишь руль, а второй девушку, то и то, и другое ты держишь плохо). Погон – кольцевая опора – башни Т-34 имел диаметр в свету 1420 мм: имеющиеся у нас расточные станки не обеспечивали большего, а немцы не продали нам станков покрупнее. В 1942-м появилась башня большей ширины, прозванная гайкой за шестиугольную в плане форму: это чуть повысило вероятность её пробития, зато обеспечило наводчику и заряжающему некоторую свободу движения. Только к концу 1943-го, получив крупные американские расточные станки, наши конструкторы довели диаметр погона башни до 1600 мм, и в 1944-м в войска пошли танки с 85-мм пушкой и трёхместной башней. Они по совокупности показателей – производственных, боевых, ремонтных – признаны лучшими за всю войну. Вот пример военной важности всего лишь одного из великого множества станков. А мы с момента заключения торгового договора с Германией 1939.08.19 до нападения Германии на нас 1941.06.22 получили оттуда многие тысячи новейших станков и успели радикально переоснастить сотни заводов. Под новые технологические возможности проектировалось и новое оружие. Как правило – эффективнее немецкого, ибо к их технологиям мы прилагали собственное инженерное и научное творчество.

Во всяком случае, нападения Германии – да и любого другого члена ЕС – на нашу страну не предвидят сейчас даже самые пугливые аналитики. А если такого нападения не будет – мы свои обязательства исполним. Вроде бы европейцам нечего опасаться?

Европейцам – нечего. Вот только энергия нужна не одним европейцам.

Днепропетровский (ныне московский) аналитик Алексей Евгеньевич Анпилогов несколько лет публиковал в Живом журнале под ником crustgroup интереснейшие материалы по энергетике. В частности, он проанализировал возможности всего цикла – от добычи урана до захоронения отходов – ядерной энергетики. Между прочим, он отметил: нынешнего уровня добычи и обогащения урана уже не хватает для покрытия потребностей отрасли, так что в последние годы она выживала ещё и благодаря разбавлению изрядной части запасов оружейного урана и плутония до реакторной концентрации (а знаменитая сделка по превращению накопленных в СССР запасов высокообогащённого урана в низкообогащённый с последующей продажей Соединённым Штатам Америки, по его мнению, фактически прикрыла продолжение работы созданных в советские годы обогатительных фабрик с оплатой за американский счёт: наша центрифужная технология многократно экономичнее принятой в США диффузионной, и суммы, по американским представлениям достаточной лишь для порчи уже готовой продукции, нам хватает на производство новой). Анпилогов полагает нынешнюю борьбу за закрытие АЭС (и что характерно – прежде всего в странах, закупающих реакторы в США) всего лишь прикрытием борьбы США за оттеснение конкурентов от ключевого энергоресурса.