Читать «Империя хирургов» онлайн

Юрген Торвальд

Империя хирургов

[битая ссылка] [email protected]

Появление наркоза, антисептиков и асептиков подготовило фундамент для развития хирургии. И как только в 80-х гг. 19 в. стало возможно говорить о его прочности, как только инфекции перестали внушать страх, какой внушали века до этого, хирурги получили доступ ко всем уголкам человеческого тела. Хирургия начала борьбу за восполнение «белых пятен» в физиологии человека. Совершенно неизученные до этого печень, сердце, легкие, щитовидная железа, полный загадок головной мозг, спинной мозг и периферийная нервная система – хирургический скальпель проникал в новые и новые пределы организма человека, ранее ему недоступные. Это положило начало международному соперничеству, в котором сошлись хирурги со всех частей света. Если политики и историки привыкли говорить о мировых империях, столпами которых являются военная и экономическая мощь, а представителями – политики, солдаты и воротилы экономики, то я возьму на себя смелость обратиться к примеру другой мировой империи, которая родилась из борьбы за человеческую жизнь и почитает врачей своими делегатами. Она является частью неохватной империи науки, ранее всего вышедшей за границы государств и материков. Я называю ее «империя хирургов».

Сэр Д’Арси Пауер

* * *

«БЕЛЫЕ ПЯТНА»

Обезьяны доктора Дэвида Феррье

Во вторник, второго августа уже в тридцатый или сороковой раз в своей жизни я оказался в Лондоне. Это было накануне того дня, когда в Сент-Джеймс Холл должен был открыться третий Международный Медицинский Конгресс. Три тысячи врачей со всех стран мира во главе с многочисленными обладателями прославленных имен уже съехались в Лондон, когда поздним вечером нанятый мной экипаж свернул с Пиккадилли на Беркли-стрит и я вышел у отеля Сент-Джеймс. На вокзале я видел Вирхова, Лангенбека и Роберта Коха, прибывших из Берлина, Пастера – из Парижа, Раухфусса и Коломнина – из Санкт-Петербурга, Генри Бигелоу – из Бостона и Уильяма Кина – из Филадельфии. Это лишь немногие из огромного числа принадлежащих к врачебной элите, кто собрался в тот день в британской столице для участия в конгрессе, ознаменовавшем для меня начало второй великой эпохи в истории хирургии. Сейчас я часто спрашиваю себя, почему именно конгресс неизменно олицетворяет в моем сознании эту веху. Вопрос видится еще более закономерным, если учесть, что этот конгресс не был отмечен каким-либо выдающимся событием в мире хирургии, разве что прелюдией к нему, так сказать, триумфом смежной науки, который открыл хирургам путь к еще одному органу человеческого тела, а именно – мозгу. Возможно, дело было в восхищении, которое и сегодня вызывает этот человеческий орган. Тогда же восхищение было столь велико, что от мысли о его возможном хирургическом исследовании перехватывало дыхание.

Стоя в скудно освещенном холле отеля Сент-Джеймс, в котором частенько останавливался Диккенс, перед ложей аскетичных на вид портье, худощавых и седых, я сделал то, что на протяжении многих лет – всегда, когда я буду дожидаться ключа от комнаты в отеле города, принимающего конгресс, – будет оставаться моей привычкой. Я попросил гостевую книгу и изучил ее на предмет наличия фамилий знаменитых врачей и хирургов. Я проскочил четыре-пять английских и французских имен, которые говорили мне мало или совсем ничего, когда мои глаза остановились на записи: Фридрих Гольц, Страсбург.