Читать «Миллион для гения» онлайн - страница 145

41

Надоевший факс выплевывал ненужные бумаги, шуршал каретками и шестеренками. Никому не нужный факс бросался никчемными символами, знаками препинания, бессмысленными символами, которые отбирали жизнь и время, так нужное каждому и наполненное всякой ерундой. А где-то рядом находилось место, где звучала музыка, лежали книги, любимые кинофильмы. Та, другая комната, параллельный мир, где сознание уходило от привычной рутины, и разум позволял себе не мыслить, но чувствовать, существовать, растворяясь в другом параллельном пространстве и времени, где мысли были открыты для чего-то другого, чего-то большего. И у каждого это по-своему. Свой мир, комната, или мансарда в этом параллельном мире. Музыка или книги. У каждого они – со своими именами и значением. Страшно, когда нет такого места и этой комнаты. И тогда некуда деться от времени, этого факса, и самого себя. И поэтому остаешься по-прежнему там же и тем же и всегда один…

Потом неминуемо возвращаешься. Безжалостный звук или репортаж телевизора бросает тебя, уставшую душу и разум, швыряет о камни и разбивает то мимолетное, сокровенное, что ты так бережно создавал и хранил в своем маленьком мирке. Назойливая реклама расстреливает очередями суррогата из памперсов, гигиенических прокладок или таблеток для импотентов. Помойка новостей выплескивает содержимое на головы тех, кто смотрит, слушает, на тех, о ком говорится. И уже думаешь – а стоит ли возвращаться, находиться здесь и быть одним из них? Или быть самим собой? Но, где же ты есть, тот самый, который достоин быть?

За комнату эту тебе придется ответить. За то, о чем думал, читал и чувствовал. За то, что не соответствовал переписи переписанного населения. А судьи сидят сейчас в теплых домах, живут на деньги этих несчастных, тех, кто виновен и кто невиновен вовсе. Интересно, как они засыпают, судьи мира сего? Как спят, живут, умирают? Не создав ничего, но взяв на себя такую ответственность. Когда-то самим придется предстать и ответить, а время подходит. Но стоит ли думать о них и говорить?…

Что же – плясать под откровение мыслей своих или предаться забвению, покорности, рабству и не иметь того, что дала тебе комната, твой уголок, в сознании мыслей свободных, здравого смысла или полета фантазии, которая вечна и бесконечна; и уже не чувствуешь себя в стаде, которое стоит в очереди на бойню. А сколь велика та очередь – уже не думаешь вовсе.

Он тоже так думал. И совершал, и соответствовал. Выполнял и брал на себя. Насколько соответствовал – настолько брал. Он не хотел устремиться в преисподнюю или на Олимп. Просто жил, трудился, созидал. Или созерцал. Но, снова думал…

Все решено, определено и оценено, доказано и предопределено. Остается следовать и выполнять, идти по узкому коридору, толкаясь локтями и шеями. Больно ударяться, но снова идти. А в конце – конец! Тот самый, который прописан – и не поднять головы. Но если посмеешь – поднимешься, выйдешь из этой узкой стези. Тебя ожидает покорность и рабство уже совсем в другом коридоре и месте. И лучше соответствовать, чем преклонять колени свои и ждать. А времени остается так мало. Как много остается времени – если любишь и не боишься, просто идешь и чувствуешь, а там – будь, что будет. Так думал он…