Читать «Семь тучных лет» онлайн - страница 28

– Посмотрим, как они будут нас искать, когда вся страна превратится в огромный кратер, – смеялись мы, сидя в грязной гостиной перед новым плазменным телевизором невообразимых размеров. Вот бы хоть один раз за всю нашу недолгую жизнь мы сумели обставить банк, а не банк – нас.

А потом мне приснился кошмар, в котором Ахмадинежад подошел ко мне на улице, обнял меня, расцеловал в обе щеки и сказал на беглом идише: Ich hub dir lieb – «Брат мой, я люблю тебя». Я разбудил жену. Все лицо у нее было в известке: дела с влажным пятном над нашей кроватью становились все плачевнее.

– Что случилось? – испугалась жена. – Иранцы?

Я кивнул, но быстро успокоил ее, сказав, что это был просто сон.

– Что, они нас уничтожили? – спросила она, гладя меня по щеке. – Мне такое снится каждую ночь.

– Еще хуже, – сказал я. – Мне приснилось, что мы с ними помирились.

Это стало для нее серьезным ударом.

– Может быть, С. ошибся, – в ужасе прошептала она. – Может быть, иранцы не нападут. А нам жить дальше с этой грязной, рассыпающейся квартирой, и долгами, и твоими студентами, которым ты обещал проверить работы до января и даже не начинал. И твоими нудными эйлатскими родственниками, которым мы обещали приехать на Песах, потому что думали, что к этому времени…

– Это был просто сон, – ободрил ее я. – Ахмадинежад просто ненормальный, по глазам видно.

Но было поздно. Я изо всех сил обнял жену, ее слезы катились по моей шее, а я шептал:

– Не волнуйся, милая. Мы из тех, кто выживает. Мы уже пережили столько всего: болезни, войну, теракты; если нам грозит мир – мы переживем и мир.

Наконец моя жена заснула, но я не мог спать. Поэтому я встал и подмел в гостиной. Завтра утром позвоню водопроводчику.

Такси

Стоило мне сесть в это такси, как я заподозрил неладное. Не потому, что водитель нетерпеливо попросил меня пристегнуть ребенка ремнем уже после того, какя это сделал, и не потому, что он, кажется, ругнулся, когда я сказал, что нам нужно в Рамат-Ган. Я часто езжу в такси и привык к раздражительности, поторапливаниям и пятнам пота под мышками. Но на этот раз сама манера речи водителя – слезливо-агрессивная – напрягла меня. Льву тогда еще не исполнилось четырех, мы ехали к бабушке. Ему, в отличие от меня, не было никакого дела до водителя, и он был в основном сосредоточен на уродливых высоких зданиях, всю дорогу ему улыбавшихся. Он тихонько напевал себе под нос «Желтую подводную лодку», выдумывая слова, которые звучали почти как английские, и размахивал в такт короткими ножками. Вдруг его правый сандалик стукнулся о пепельницу в дверце машины и сбросил ее на пол. В ней не было ничего, кроме обертки от жвачки, – никакой мусор не рассыпался. Я уже наклонился за ней, но тут водитель резко затормозил, обернулся к нам и, придвинув лицо почти вплотную к лицу моего маленького сына, завопил:

– Глупый мальчик! Ты мне машину сломал, идиот такой!

– Ты что, с ума сошел? – заорал я. – Кричать на ребенка из-за куска пластмассы? А ну поворачивайся к рулю и поехали – или, честное слово, со следующей недели будешь трупы брить в абу-кабирском морге, никакой общественный транспорт я тебе водить не дам, ясно? – Увидав, что он готов ответить, я добавил: – Рот закрой и езжай давай.