Читать «Труды по истории Москвы» онлайн - страница 60

Великий князь упоминает о своих лугах и стадах. В грамоте говорится о купленных бортниках и бобровниках. Что речь идет о городских бортях, во всяком случае примыкавших к городу, видно из того, что «Добрятинская борть», или «Добрятинское село», было разделено по третям между сыновьями Калиты. Василий, ведавший медовым оброком, вероятно, тысяцкий Василий Вельяминов, – высший сановник в княжестве.

Во второй половине XIV века «Василцево сто и Добрятинская борть с селом з Добрятинским» еще передаются по наследству старшему сыну, о них договаривается и Дмитрий Донской со своим двоюродным братом Владимиром Серпуховским, но это уже скорее традиция, чем тот живой интерес, который проявляли к бортям и лугам Иван Калита и Симеон Гордый. «Оброк медовый» городской уже не упоминается в княжеских грамотах времен Дмитрия Донского и его наследников.

МОСКОВСКАЯ ТОПОГРАФИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIV ВЕКА

Даже в начале нашего века Москва казалась приезжим из Петербурга «большой деревней». Нескончаемые деревянные заборы, за которыми угадывались зеленые сады, запущенные пруды, обширные огороды, пустыри были разбросаны в разных частях города. Поля и рощи близко теснились к городу, и современному человеку трудно поверить, что так недавно в районе Песчаных улиц шумела обширная роща. Кто помнит теперь о Тюфелевой роще и окружающих ее огородах, кто поверит тому, что между Крутицкими казармами и б. Симоновым монастырем тогда тянулись нескончаемые огороды, и не было ни одного строения, а при въездах в Москву путники обязательно встречали грандиозные и ароматные свалки» Советская Москва сказочно выросла по сравнению с дореволюционной Москвой на памяти одного—двух поколений.

Конечно, современное переустройство городов никак нельзя сравнивать с медленной ленивой перестройкой, которая производилась при расширении средневековых городов. Но такая перестройка все—таки шла и с течением времени приводила к значительным изменениям первоначального ландшафта той местности, которую занимал город. Летописи и другие источники, впрочем, не дают никакого материала для суждения, в чем состояли эти изменения. Но о них можно судить по другим источникам, в первую очередь по названиям городских урочищ, улиц и зданий. К ним прикладывались и потом веками жили порой самые странные названия, связанные с первоначальными топографическими признаками.

Первую попытку объяснить московскую топонимику сделал в середине прошлого века И. М. Снегирев, теперь довольно прочно и несправедливо забытый автор. Снегирев собрал топографические названия Москвы, тогда еще жившей, можно сказать, старыми традициями. В середине прошлого века капитализм почти не коснулся «первопрестольной», славившейся бесчисленным количеством церквей и монастырей, наполненной преданиями о допетровской Москве. Ведь Снегирева и Москву его времени отделяло от России XVII века всего лишь 150 лет.