Читать «Труды по истории Москвы» онлайн - страница 495

Из других рассказов Николая Петровича запомнился мне один рассказ об обер—прокуроре Синода Владимире Карловиче Саблере.

Саблер любил различного рода подлиз, как и многие чиновники царского времени. Был в Москве один священник, кажется, с Ваганьковского кладбища, и вот он отправился решать какое—то кляузное дело в Святейший синод. Прибегнул сей иерей к очень простому средству. Он приходил по утрам в Синод и дожидался, когда Саблер пройдет в свой кабинет. Когда Саблер проходил мимо, священник вставал и низко кланялся ему в пояс. На третий раз Саблер обратил внимание на почтенного священника и спросил, кто же это такой симпатичный иерей. Ему донесли, что священник пришел добиваться личной аудиенции у обер—прокурора. Саблер принял его и помог удовлетворить его ходатайство.

Николай Петрович Попов, впрочем, обладал и некоторыми своеобразными чертами, с которыми мне, откровенно говоря, было трудно примириться, несмотря на все мое хорошее, совершенно искреннее к нему почтение.

Ближе всех ко мне был Александр Денисович Сидельников, у которого я раза три—четыре был дома. Представьте себе человека небольшого роста, начинающего уже лысеть, но сохранившего благообразие. Жил он в двух комнатах поблизости от Исторического музея вместе со своей престарелой матерью. С матерью он очень дружил, но она же была в то же время тормозом в его матримониальных попытках. Он был удручен своей холостой жизнью. Александр Денисович принадлежал к числу людей, для которых был только один интерес – научная работа.

В музее он высиживал досконально все часы, он описывал рукописи, находил интересные памятники, печатал их, причем все его статьи отмечены именно печатью высокого мастерства. В частности, он нашел уникальный памятник, который издал под названием: «Письмо от друга к другу». В письме рассказывалось о связи сановника Литовского великого княжества с московским купцом В. Ермолиным.

Александр Денисович целиком витал в своей области, главным образом в истории культурных связей и культурной жизни России XIV–XVI веков. Впоследствии он был сослан вместе с другими куда—то в дальнюю сторону и там безвестно погиб. Гибель его вполне понятна, потому что он был настоящим оранжерейным растением.

Интереснейшим человеком, работающим и до сих пор (1963 г.) в Историческом музее, была техническая, или как тогда говорили, «техничка» Екатерина Николаевна Осипова. Ее всегда почтительно называли Екатерина Николаевна, при этом она обязательно требовала, чтобы в письменных документах ее именовали Екатериной, хотя Катерина по—русски равняется Екатерине.

Она неустанно работала и работает в настоящее время, знает прекрасно все собрания Рукописного отдела и прекрасно понимает вкусы посетителей, различает их и относится очень благожелательно к настоящим работникам, но зато умеет при случае хорошо продрать словом какого—нибудь случайного нахала. При этом Катерина Николаевна отличается своеобразной фразеологией, о которой следует сказать несколько слов. Так, например, она называет свой отдел не иначе как односложным выражением. Например, отвечая на телефонный запрос, она говорит просто «рукопись», слово отдел и проч. признаются ею не нужными. Она любит рассказывать о различных непорядках в музее и спорит с различными людьми, вплоть до тогдашнего директора А. С. Карповой, подвергая большой критике разные деяния начальства.