Читать «Труды по истории Москвы» онлайн - страница 492

Михаил Нестерович был не только крупным ученым, но и хорошим человеком. К сожалению, он принадлежал к числу московских профессоров, мало заботившихся о своих учениках. Такие профессора почему—то предполагали, что их ученики должны были вырастить себя сами, без какой—либо помощи, хотя бы при устройстве на работу, то, что прекрасно понимал В. Н. Перетц. Не понимал этого Михаил Нестерович, как и Сергей Владимирович Бахрушин. Они палец о палец не ударили, чтобы помочь мне в эти годы как—нибудь устроиться в научное учреждение, даже в такое невыгодное учреждение, каким являлся Исторический музей.

Михаил Нестерович жил в одном из переулков на Плющихе в небольшом деревянном домике, занимая квартиру из четырех комнат и кухни, причем одна комната была темной. Жил он втроем, с ним жила его постоянная сожительница (употребляю это слово в качестве обозначения жизни в квартире), как говорили мне – акушерка. Второй была прислуга – старушка. У академика был небольшой кабинет в передней комнате, дальше шла комната—библиотека, потом спальня, потом еще маленькая комнатка, служившая столовой, где стоял токарный станок, на котором работал Михаил Нестерович.

Иногда в Рукописном отделе устраивались небольшие чаепития, устраивались они обычно в задней комнате, так называемой греческой. Там читались различного рода сатирические стихи, а мне однажды был даже подарен целый небольшой сборничек, остававшийся в моей библиотеке, где меня всячески вышучивали как подьячего Мишку Тихомирова. Отношения между сотрудниками были хорошие.

Из сотрудников, кроме названных выше, мне запомнился один. Это был молодой человек Кирилл Михайлович Асафов, точно так же взятый по знакомству в отдел, но работавший вяло. Человек этот был божественный и смирный. Вместе с ним мы изучали записи в старопечатных книгах, изданные потом в «Археографическом ежегоднике».

Теперь смешно сказать, да и странно как—то, что я в те годы отличался необыкновенной гибкостью и подвижностью. Я мог придерживаться одной рукой и ногой за кончик шкафа, балансировать на самом верху и доставать книги, что никто другой в Отделе не в состоянии был сделать. В свое время в училище силачи любили меня поднимать на одной руке кверху и держать на ладони.

Асафов несколько смущался моим ироническим отношением к книгам, которые я любил, но которые, зная его божественные вкусы, называл смущающими терминами. Так, евангелие учительное, отличавшееся большими размерами, я называл евангелием мучительным, евангелие толковое называл евангелием бестолковым и пр. Впрочем, Кирилл Михайлович не сердился на меня. Это был поистине хороший человек, рано умерший и оставивший вдову и двух детей.