Читать «Иисус. Картины жизни» онлайн - страница 13

Если само слово «Христос» в значении «надежда», которое оно приобрело, кроме как у Давида, нигде в пророчестве не встречается, то уж тем более ничего не говорится о деле или, лучше сказать, о личности, которая этим словом обозначается. Потому что идеалом надежды является то, в чем ее проповеди с историей и пророчеством соприкасаются. Потому что Священная история развивалась в направлении цели, которую Бог поставил перед Собой и открыл нам в пророчествах как Свое обетование, цели, к которой она неумолимо шла по собственным, внутренним законам, нисколько не ограничивая людей в их поступках, что не исключало заблуждений, возвратов к старому и отпадений от Бога. Был ясно предвещан царь, и именно предшествующая история давала право надеяться на него, безмерно превосходившего в Своем величии и красоте все, что до него познал Израиль. Поэтому в имени «Христос» – наивная надежда простого народа и питаемая, облагороженная Библией надежда глубоко мыслящего израильтянина и соприкасаются друг с другом. В признании Петра Иисусу: «Ты – Христос» (Мф 16:16) эти надежды явно сливаются воедино. Именно в Иисусе, по мнению апостола, исполнились как история, так и пророчество. «В Тебе наша Священная история достигла той цели, к которой она стремилась, или: Ты Тот, кого предвещало пророчество». А поскольку имя «Христос» удивительным образом выразило связь между Иисусом и Ветхим Заветом, то мы вправе и даже обязаны подробнее остановиться на самой истории в том смысле, который в это понятие вкладывал Ветхий Завет.

Слово то коренится в особом отношении Бога к народу Израиля. Средоточием веры и надежды израильтянина было не отдельно взятое Я, а народ как единое целое, призванный Им в бытие для некой высокой задачи. Он предстоял Израилю как его Бог, и народ неизменно познавал Его как Бога Живого и Святого, что призывало его к некоему священному порядку и устроению израильского общества, при котором общее отношение Бога к Своему народу передавалось бы каждому отдельному человеку. Бог действовал отчасти Сам, отчасти через Своих рабов, прежде всего через первосвященника и «его братьев», священников. Через него и его товарищей поддерживалось в правде и чистоте, а в случае необходимости и восстанавливалось положение каждого человека перед Богом. Поэтому первосвященник прежде всего представлял перед Богом историю совести Своего народа. Правда, изначально, согласно Закону, он был даже представителем Бога как верховного правителя, не имея, однако, полномочий на собственные, произвольные суждения, а являясь как бы передатчиком откровений. Эти откровения – и тут их полная аналогия с совестью – не касались новых мыслей и побуждений, а только утвердительно или отрицательно отвечали на поставленные вопросы.