Читать «Марсианин (опыт биографии)» онлайн - страница 6

У большинства людей земная жизнь заслоняет собой жизнь космоса, а у Цандера жизнь космоса заслонила всю его земную жизнь. Сделало ли это его счастливым? В обывательском смысле этого слова нет, конечно! Он никогда, если исключить юные годы в родительском доме, не жил в достатке, часто бедствовал, бывало, недоедал. У него никогда не было дорогих вещей, нарядных костюмов, хрусталя, дорогих картин, старинного рояля или, наоборот, современного автомобиля, никакими вещами он не дорожил и не представлял себе, как можно дорожить вещами, разве что любил свою прекрасную большую логарифмическую линейку, каких теперь не делают и делать не будут, поскольку микрокалькуляторы победили линейки. Он мало путешествовал, за всю жизнь не было у него ни одного увлекательного туристического круиза, ни одной зарубежной поездки, если не считать полутора совсем не сладких лет учебы в Данциге. Он не умел, а главное — он не мог, не способен был отдыхать. Точно так же он не мог позволить себе в той мере, в которой ему хотелось, отдаться книгам, музыке, театру. Неведомы были ему сомнительные радости шумных застолий. Короче, можно предположить, что не столь уж многие люди хотели бы поменяться с ним судьбами.

Но он, конечно же, был счастлив! И судьба его способна вызвать жгучую зависть. Он был очень счастлив в самом высоком и благородном смысле этого слова. Природу этого чувства объяснил замечательный наш критик Дмитрий Иванович Писарев, умерший за 19 лет до рождения Цандера. «Он счастлив, несмотря на насмешки неверующих и на трудности борьбы с укоренившимися понятиями. Он счастлив, потому что величайшее счастье, доступное человеку, состоит в том, чтобы влюбиться в такую идею, которой можно посвятить безраздельно все свои силы и всю свою жизнь…»

Внеземные мечты юного Фриделя постоянно укреплялись еще одним отцовским увлечением — воздухоплаванием. В яростных спорах тех лет, которые вели буквально все думающие люди: способен или не способен летать аппарат тяжелее воздуха, доктор Цандер категорически отрицал возможность прогресса воздушных шаров и всячески пропагандировал опыты Лилиенталя.

Отто Лилиенталь, живший в Германии, еще в 1891 году построил примитивный планер, а точнее сказать — сиденье с крыльями, и начал подлетывать на нем, разбегаясь с холма над обрывом. Иногда ему удавалось пролететь несколько сот метров, но все-таки это был не полет, а падение — медленное, плавное, красивое скольжение вниз. Иногда теплый восходящий поток даже поднимал его выше обрыва, но миг спустя планер уже начинал мягко проседать в воздухе и опускал смельчака на землю. Изобретательский инстинкт подсказывал Лилиенталю, что нужно как-то приспособить к планеру винт, наподобие винта корабельного, он много думал о винте, но сделать ничего не успел. В августе 1896 года, во время одного из полетов, резкий порыв ветра опрокинул планер, заломил крылья, и он рухнул. Разбитый, весь в крови, Лилиенталь улыбнулся подбежавшим людям и прошептал: