Читать «Марсианин (опыт биографии)» онлайн - страница 16

Таким был первый экзамен Фриделя-студента. Историкам еще предстоит решить одну интересную задачу: есть упоминания современников, что Цандер был арестован за распространение листовок. Сам он об этом никогда не говорил, в советское уже время на вопрос анкеты: «Подвергались ли репрессиям за революционную деятельность?» — отвечал, что не подвергался. Может быть, и не было ареста, может быть, Фридрих Артурович отрицал это по глубочайшей своей природной скромности. Подвергались репрессиям революционеры. О них так можно сказать. А он? Он-то понимал, что никакой он не революционер. Главным человеческим качеством он всегда считал порядочность, вкладывая в это понятие очень много. Не поддерживать рабочих в их борьбе с царизмом было непорядочно. Вот и все. В политике Фридрих Артурович, особенно в молодые годы, был человеком малограмотным и в отличие от главных сфер своей жизни более доверялся здесь не знаниям, а вот этому ясно им ощущаемому инстинкту порядочного человека.

Ты можешь не заниматься политикой, но, когда ей потребуется, она сама тобой займется. Так и случилось с Фриделем.

В аттестате у него была одна тройка — по французскому языку. Дополнительный класс он окончил уже без троек, а во время заключительных экзаменов летом 1905 года в его ведомости было 12 пятерок и только 3 четверки. Он окончил реальное училище первым учеником и без экзаменов был принят на механическое отделение Рижского политехнического института, одного из лучших учебных заведений России в начале XX века. Сбылась его давняя мечта: он попал туда, где его научат строить межпланетные корабли! В дневнике от 12 сентября 1905 года Фридель помечает: «Сегодня начались занятия в политехникуме». Лекция профессора! Разве это не этапное событие в жизни? После реального училища с его французским языком, рисованием и гимнастикой, которые он недолюбливал, Фридель чувствовал себя, как голодный человек, перед которым накрыли стол с изысканными блюдами. Каждый день он просыпался радостным: сейчас он отправится в институт! Он жил в каком-то постоянном счастливом полусне.

Однажды в перерыве между лекциями к нему подошел один из студентов.

— Послушайте, вы же немец, Цандер. Почему вы не вступаете в наши ряды? Почему вас нет в списках «Балтии»?

Он не сразу понял. При чем тут «немец»? Ну немец. Какая разница: немец, русский, еврей, латыш? Он пришел сюда учиться…

Его собеседник со сдержанным негодованием пожал плечами…

«Балтия» была немецкой националистической корпорацией в институте. Члены ее, выходцы, как правило, из зажиточных семей, политически были настроены довольно реакционно. Разобрался в этом Фридель не сразу (если вообще разобрался), а в «Балтию» не вступил просто потому, что не хотел заниматься чем бы то ни было, способным отвлечь его от учебы. А потом, всякое объединение лишь по национальной принадлежности не очень хорошо согласовывалось с его представлениями о человеческой порядочности.

Эпизод с листовками, когда даже такой вроде бы далекий от политики человек, как Цандер, был вовлечен в круговорот политических страстей, показывает, насколько обострены они были в то время. В статье «Ультиматум революционной Риги», написанной В.И. Лениным в октябре 1905 года, прямо говорится о тех днях: «В Рижском политехникуме дела идут, как и в других высших учебных заведениях: студенческие сходки превратились в политические митинги. Студенты организуются в боевую силу революции». Да, митингами дело не ограничивалось. Химики в своих лабораториях изготовляли взрывчатку, составлялись списки боевых студенческих дружин. И институт, помимо воли его руководителей, превращался в организующее начало этой новой, молодой «боевой силы революции». Допустить такое городские власти не могли. Цандер слушал свои долгожданные лекции всего три недели. На четвертой институт закрыли. Это возмутило уже все прогрессивные круги латышской столицы: политехникум был гордостью Риги. Даже люди, не сочувствующие революции, открыто высказывали свое неудовольствие: «Если среди студентов есть бунтари, найдите на них управу, но закрывать институт нельзя!» Однако найти управу было не так-то просто. Едва институт снова открыли, как ободренные отступлением администрации студенты пошли в новую политическую — атаку. Цандер записывает в дневнике: «На 10 часов утра было назначено студенческое собрание в помещении второго латышского театра (ул. Романова, 25). На этом собрании, которое прошло очень живо и на котором присутствовало около 1050 студентов (всего нас было 1750), было выражено недоверие всей профессорской коллегии. За это голосовали 800 человек против 200. Кроме того, собрание потребовало отставки директора и удаления из института его заместителя».